– Ты секс с женой имеешь в виду?

– Ну да.

– У меня со своей так же… Любовниц для этого заводят.

Володя вздохнул:

– Для любовниц деньги нужны. А главное – энергия. А тут – утром на работу, вечером с работы. Теперь вот времени полно, зато денег… Да и какой смысл вообще?.. Нет, куплю ноотропила, и – на хрен.

– А я в Лосиноостроский парк с веревкой.

– Мда, Ромка… Ну, давай накатим по глотку.

Посетителей «Второго дыхания» мы особо не разглядывали, правда, любой в тесном зальчике волей-неволей попадал в поле зрения. Да и кто там мог быть интересный… В основном тихие, измученные алкоголем полубомжи, медленно, через силу, казалось, набиравшиеся дешевой водкой; они даже в компании почти не разговаривали, пили, словно противное, но необходимое лекарство, пережидали минут пятнадцать, а потом, насчитав на следующие пятьдесят граммов, подбредали к стойке… Заходили и быстро проглатывали водку вполне благообразные мужички – бытовые алкоголики… Иногда в рюмочную спускались пацаны-музыканты с гитарами в чехлах, шумно, со спорами брали водку или пиво, закуску, устраивались в углу и начинали галдеть, ржать, толкать друг друга; очень они раздражали нас своей жизнерадостностью… Бывало, на лесенке появлялись симпатичные, совсем молодые девушки, но тут же, поняв, куда попали, вскрикивали: «Ф-фу!» – и выбегали.

Пару раз мы видели там похожих на нас – неплохо одетых, еще нестарых. Тихо, но горячо они что-то говорили друг другу, в чем-то убеждали. Судя по всему, у них были те же проблемы, и они пытались найти пути их преодоления. Хотелось подойти и все им объяснить. Убедить, что нет выхода – только веревка и ноотропил…

Однажды наше внимание привлек высокий, метра два, мужчина. Грузноватый, одетый в черное, в кожаной, несмотря на жару, куртке, волосы ниже плеч, хотя такая прическа совсем не шла ему. Какой-то нелепый он был, как нынешний Оззи Осборн. И особенно странно он передвигался: на прямых ногах, шаркая, но не старчески, а точно робот из фильма «Гостья из будущего». И шеей не двигал, а поворачивал голову вместе со всем туловищем.

Еще когда он спускался по небольшой, но крутой лестнице в зал, и я, и Владимир на него посмотрели, а потом невольно, отвлекаясь от разговора, следили за ним.

Мужчина прошаркал к бару, заказал стаканчик водки и два бутерброда с колбасой. Голос у него был обычный – мягкий, типично московский тенорок, – и от этого я успокоился: в первый момент, когда увидел его, уже прилично подпивший, решил, что это некто оттуда, куда мы с Володей всё собираемся, но никак не отправляемся. Вот устал слушать и пришел помочь. Стало жутко.

Но голос стер эту жуть, я продолжил излагать Володе свою мысль:

– Знаешь, я в последнее время много читаю. Что еще делать… Оказывается, вся литература, философия, вообще культура доказывают одно: жизнь – это цепь страданий. Одно страдание сменяет другое, и так бесконечно, до полного добивания человека. И в итоге человек ждет не дождется, когда же придет смерть-избавление. Понимаешь? Ему уже невыносимо становится, ничего не мило совершенно. А?

– Ну да, – кивнул Владимир. – И что?

– Что?! А смысл страданий какой? Смысл, а?

– Да никакого, наверно.

– Вот и я про то же. Для самоукрепления, чтоб силы жить были, выдумывают тот свет, царство небесное, прочую лабуду, а на самом деле…

– Ты прав. – Владимир протянул для чоканья свой стаканчик. – Давай.

Мы выпили теплой горькой водки. Я шумно выдохнул, помотал головой, обвел взглядом зальчик «Второго дыхания». «Вот она, наша могила». И сказал вслух:

– По большому счету, Вов, мы свою миссию исполнили: в армии послужили, произвели по два гражданина России, так или иначе их обеспечили… Ты кредит за квартиру успел выплатить? – Володя кивнул. – И я тоже… В целом – оправдали свое пребывание. А остальное… Я не хочу больше мучиться, не хочу бегать и искать… Меня завтра выкинут из агентства, и куда проситься?

– Да никуда. Только в крестьяне.

– Туда – нет! Лучше в петлю. В Лосиноостровский парк, на ближайший сук…

Наши разговоры шли по кругу. Мы встречались три-четыре раза в неделю (почти каждый рабочий день) и говорили об одном и том же. Но это, как ни странно, не надоедало.

– Я устал. Я не вынесу, если меня попрут на улицу, – бубнил Владимир слезливо.

– И я! Я тоже… Куда мне? – отвечал я. – Пять лет учился на специалиста по рекламе, пятнадцать лет отработал, и хорошо отработал. Устраивал. И что? Одна дорога – на сук. Суици-ыд, – тихо запел-зарычал, – пусть будет легко-о!

– Да давай отравимся, – в который раз заспорил Володя. – Шесть таблеток всего. И там. А вешаться… Обмочишься, язык вылезет синий. Еще и столько всего обдумать успеешь, пока удушение длиться будет. Я тут в Интернете просматривал свидетельства выживших. Страшно. Зачем тебе?..

– А я хочу, чтоб страшно, – упрямился я. – Хочу подумать. Я ни разу в жизни ни о чем всерьез не подумал. Жил и жил. Школу закончил, в институт поступил. Случайно почти. Прочитал где-то, что за рекламой будущее – и решил. И – дальше по инерции, по общему плану. Женился даже не думая. Хорошая девушка, небедная, неистеричка, и… Тогда была неистеричка… Работал. Хорошо, считаю, работал, но ведь не думал. Не думал всерьез.

– Думать – вредно, – парировал Володя.

– За пять сек до черноты – полезно… Нет, не знаю, как ты, а я вешаюсь. Вот тебе клык: только меня официально увольняют в агентстве, беру веревку и еду в Лосиноостровский…

– А я глотаю колеса. Сегодня же куплю упаковку!

И мы подняли пластиковые стаканчики, чтобы закрепить свои обещания водкой.

– В тайгу вас надо с зажигалкой и перочинным ножиком, – раздалось от соседнего столика.

Мы обернулись.

Это сказал тот шаркающий мужчина. Сказал не раздраженно и зло, а как-то презрительно. Мы с Владимиром даже и не сразу нашлись, что ему ответить, хотя обычно быстро реагировали на хамство.

А мужчина, не спрашивая разрешения, переставил на наш столик стаканчик и бумажную тарелку с бутербродом. И добавил, несколько объясняя свое вторжение в нашу беседу:

– Я раньше таким же был. Читал всяких жизнененавистников… Шопенгауэра, Леонида Андреева. Тоже мечтал с собой покончить. Правда, у меня причина была более весомая – полное отвращение к жизни. Не то что у вас: маленькая напряженность на работе, и вы готовы. Я прав?

– Слушайте, – отозвался Владимир, – вас никто не звал. Мы с другом беседуем, это наше личное дело…

Мужчина приподнял руку:

– Секундочку. Разрешите, я коротко расскажу, а вы послушаете? Десять минут роли не сыграют, а может быть, вам полезно окажется. Если желаете, я водки возьму.

– Да мы сами в состоянии. – И я шагнул к барной стойке, купил двести граммов и самую дорогую во «Втором дыхании» закуску – две порции куриных грудок в панировке по шестьдесят шесть рублей…