на пришедших никакого внимания, Лейт остался ими доволен и, больше не медля, повел Триффана, Спиндла и Мэйуида дальше. Вскоре они еще раз вышли на поверхность.

Каким облегчением было снова оказаться на воздухе, ощущать солнечное тепло, видеть далеко внизу очертания долины, теперь уже совершенно очистившейся от тумана! Отсюда Верн выглядел совсем не плохо.

Лейт повернул на северо-восток по тропе, ведущей вверх.

— Теперь я отведу вас к Глашатаю Слова, она побеседует с вами.

— Одну минуту, крот,— остановил его Триффан. — Ты хочешь сказать, что тоннели Хенбейн не здесь, а выше?

— У нас не принято произносить имени Глашатая Слова,— сухо обронил Лейт. — Лишь немногие пользуются этой привилегией. Однако отвечаю на твой вопрос: ее тоннели действительно находятся гораздо выше, ибо именно там располагается Тайная разведка — Высокий сидим, и вам выпала великая честь увидеть его. Туда не часто приглашают даже будущих миссионеров. Иные бывают там только для сотворения обряда. И лишь избранным разрешен частый доступ. — Лейт самодовольно улыбнулся. Он выглядел невыносимо тщеславным.

— Многоуважаемый господин, крот высокого ранга и большого ума, можно ли задать тебе очень обыкновенный и простой вопрос? — спросил Мэйуид.

Трудно сказать, был ли в его словах сарказм. Скорее всего был. Триффан и Спиндл не сомневались, что Мэйуид прекрасно понимает, где они находятся на самом деле, и ложь Лейта о расположении тоннелей. Но Лейт, казалось, не догадывался о чувстве юмора Мэйуида и принимал его высокопарный слог за чистую монету. Он чуть наклонил голову, милостиво соглашаясь ответить.

— Удивительный Верн так велик! — продолжал Мэйуид. — Интересно, существует ли крот настолько умный, чтобы знать все его ходы и выходы?

— Такого умного крота не существует, — ответил Лейт. — И таких дураков, что захотели бы попробовать узнать, — тоже. Мы считаем, что один лишь Сцирпас обладал таким умом. Только он был способен запомнить всю выбранную им систему. Даже такой участок, как этот, — он указал лапой на небольшую скалу, — не может знать полностью один крот, не говоря уже о всей системе! Первое, что должны освоить новообращенные, — хорошо узнать и выучить хотя бы часть той земли, которую я вам показываю.

— А что там особенного? — удивился Спиндл. — Обыкновенный утес.

Лейт снисходительно улыбнулся, а Мэйуид, подыгрывая Лейту, воскликнул:

— Глупый, упрямый Спиндл! Я уверен, симпатичнейший Лейт сказал бы, если захотел, что «обыкновенный утес», как ты его называешь, на самом деле является чем-то гораздо более важным. Мэйуид прав? Или он не прав? Господин, рассуди!

— Да, ты прав, крот, ты опять прав, — кивнул Лейт.

Отвлекшись по крайней мере на несколько минут от своей задачи доставить путешественников к Хейбейн, Лейт повел их к низкому утесу, на что и рассчитывал Мэйуид. Они последовали совету Лейта не отставать от него и не отклоняться с пути и через некоторое время выбрались на самую вершину утеса. Здесь кротам открылась картина, которую едва ли кто мог представить себе. Это было известняковое плато, иссеченное множеством трещин. В них росли папоротники и кустарник, встречались и деревья. Плато простиралось далеко во все стороны, и земля, начинавшаяся за ним, терялась в дымке, а овцы, что паслись там, отсюда казались совсем маленькими.

— Как называется это место? — спросил Спиндл.

— Вообще-то, его название — Земли Вокруг Утеса, — ответил Лейт, — но сидимы называют его Лабиринт. Это место не любят. Здесь испытывают молодых членов общины.

— Как именно? — заинтересовался Триффан.

— Я покажу вам...

Лейт провел их обратно, к подножию утеса, мимо глубоких и темных ходов, наконец они вошли в одну из расселин.

— Теперь следуйте за мной и ни шагу в сторону! — предупредил Лейт.

Расселина поросла папоротниками, шелковистой травой и какими-то розовыми цветами. Очертания трещин наверху, там, где их можно было разглядеть на фоне иногда открывающегося неба, казались никак не связанными с тропинкой, по которой шли кроты. Тропинка столько петляла и разветвлялась, что в конце концов Триффан и его спутники остановились, полуживые от усталости и совершенно сбитые с толку.

— Если бы я оставил вас здесь, — заметил Лейт, — сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из вас отсюда вышел.

Они попытались осмотреться, разглядывали темные стены, верхушки папоротника над головами, его листья, которые матово поблескивали. В какую бы сторону кроты ни поворачивались, у них возникало странное ощущение, что небо поворачивалось вместе с ними, и трудно было понять, откуда они только что вышли. Высоко в небе плыли облака. Здесь же, внизу, все время казалось, что стены падают на тебя.

Триффан не сомневался, что Лейт прав. Он невольно посмотрел на Мэйуида, которого не так-то легко было запутать.

Мэйуид пошатывался, прикрыв лапой глаза, и бормотал:

— О господин, добрый господин, выведи нас отсюда! Ничтожный и никчемный крот устал, он запутался в этом ужасном Лабиринте. Спаси его, добрый господин, спаси!

Осклабившись, Лейт сообщил, не обращая никакого внимания на стенания несчастного Мэйуида:

— Для новичков Лабиринт — последняя проверка знаний и веры. Каждый сидим также обязан уметь преодолеть Лабиринт, а для этого он должен знать дорогу, а дорогу он может только вызубрить: налево, налево, направо, направо, налево, налево, налево, направо, направо и так далее. — При перечислении направлений голос Лейта стал странно певучим. — Но если новичок ошибется, ему конец, Каждый год погибает несколько кротов.

— Как проверку знаний я могу это понять, но при чем здесь вера? — удивился Триффан.

Лейт пожал плечами:

— Новичок должен верить, что ему назвали точные направления и он идет правильно, и даже в моменты сомнений, а их в пути бывает немало, он все равно должен верить! Боюсь, что некоторых специально запутывают, но это право Глашатая Слова. Иногда кроты становятся слишком самонадеянны, тогда их следует проучить!

— Ты имеешь в виду,— уточнил Триффан,— что их намеренно запутывают и посылают на смерть?

— Я имею в виду, — холодно ответил Лейт, — что крот, впавший в заблуждение, должен быть наказан Словом.

Спиндл и Триффан ужаснулись, а Мэйуид, привалившись к стене, тихонько стонал и все просил, чтобы его вывели отсюда.

— Ты все время говоришь только о кротах. А кротихи?

— Да, конечно, есть и кротихи — самые достойные из них. Например, Сликит, ближайшая подруга Глашатая Слова, совершила далекое путешествие на юг. Уж у нее-то не было проблем с Лабиринтом! Я всегда знал, на что она