а остальные приготовились смотреть церемонию по телевизору и никуда лететь пока не собирались. Правда, русские один рейс в Хельсинки направили, наверное, с кем-то очень важным: даже русский посол в такую рань уже стоял в зале прилетов, ожидая прибытия борта. Тоже не самого обычного: в расписании был указан самолет «МАИ-Курьер» — а такого самолета в Финляндии никто никогда не видел.

— Скоро увидим, — сообщил товарищам по несчастью наблюдатель, сидящий за радаром, — он уже на глиссаду заходит. Правда пилот — точно какой-то псих, у него скорость все еще свыше шестисот, да и забирает он прилично выше глиссады… нет, похоже не очень опытный, просто промахнулся. Вон он, смотрите. Просит заход на второй круг?

Но то, что случилось сразу после этого, сначала перепугало всех, сидящих на вышке: самолет внезапно чуть ли не остановился в воздухе и практически упал на посадочную полосу. Но не разбился, а сел нормально и спокойно порулил на стоянку.

— Все, аэропорт закрыт до часу дня, — сообщил главный диспетчер. — Можем спуститься и поприветствовать русского аса. Он заслуживает нашего уважения по крайней мере как лучший пилот, когда-либо прилетавший к нам.

Ну а когда две вышедшие из самолета фигурки подошли в двери зала прилета, все диспетчера удивились еще сильнее, чем при посадке: в Сеутулу прилетели две женщины. Одна в форме пилота Аэрофлота, а другая — какая-то несуразная, высокая и сутулая, в двумя большими сумками в руках. Не очень-то и обычными сумками, как чуть позже пояснил парень из таможни: в них лежали две винтовки и два пистолета.

— Это прилетела последняя русская спортсменка, стрелок. Она из Сибири добиралась, а там погода была нелетная, так что едва успела. Хорошо, что русский посол захватил специальное разрешение на провоз оружия за подписью самого президента…

— Почему это хорошо? — спросил кто-то из персонала аэропорта.

— Потому что мне пришлось бы ее задержать и я опоздал бы на открытие. А так у меня еще сорок минут, и если я пристроюсь за посольской машиной…

Остальные лишь завистливо вздохнули: у них была возможность лишь по телевизору на открытие Олимпиады поглядеть. Но они еще не знали, что им это так повезло…

Виктор Захарович Лебедев был не очень доволен тем, что его –­ чрезвычайного и полномочного посланника СССР в Финляндии — попросили встретить в аэропорту какую-то спортсменку. Правда, попросили его такие люди, отказать которым ему и в голову бы не пришло, да и спортсменка оказалась не самой простой. То есть с точки зрения прохождения на территорию страны: она с собой привезла кучу огнестрельного оружия. О котором ему тоже пришлось отдельно договариваться с финским правительством — но договориться оказалось несложно и документ, разрешающий некой Совушкиной Т. В. ввезти в Финляндию две винтовки и два пистолета, подписал лично Юхо Паасикиви, с которым у Виктора Захаровича и личные отношения сложились более чем неплохие.

А насчет девушки-спортсменки… какая-то она странная: всю дорогу от аэропорта до стадиона молчала, а когда посланник привел ее в помещение, где спортсмены уже готовились к выходу, она подошла к руководителю советской делегации и просто сообщила:

— Я — Совушкина, иду во главе колонны. Где знамя?

И Виктор Захарович был уверен, что товарищ Андрианов пробормотал что-то совершенно нецензурное…

Поднявшись на гостевую трибуну, посланник с некоторым удивлением увидел на ней и летчицу, которая привезла эту самую Совушкину. Причем в компании молоденькой девушки, которая буквально не знала, как ей получше услужить. Впрочем, особо отвлекаться на разглядывание этой странной пары он не стал: церемония началась и на дорожку стадиона одна за другой стали выходить команды. Какие — можно было увидеть и по поставленным на трибуне телевизорам, показывающим происходящее сразу с четырех телекамер, установленных с разных сторон стадиона…

Посланнику было очень важно отслеживать реакцию других находящихся на трибуне «гостей», ведь в кои-то веки здесь собрались весьма высокопоставленные гости из множества стран, причем в большинстве своем из стран, к СССР симпатий явно не проявляющих. И, наблюдая за сидящими на трибуне людьми, он не очень хорошо видел творящееся на стадионе. И поэтому очень не сразу понял, почему вдруг наступила полная тишина. Почти полная, даже комментатор телевидения, непрерывно бубнящий что-то, замолчал. А несколько секунд спустя весь огромный зал буквально взорвался овациями — и только тогда Виктор Захарович обратил внимание, что все телеоператоры показывают одно и то же. Показывают, как шагающая во главе советской колонны высокая девушка несет флаг Страны Советов на вытянутой руке…

Когда церемония закончилась и спортсмены вернулись в отведенные им помещения под трибуной, к Константину Александровичу снова подошла Совушкина:

— Вы заберете флаг?

— Да, конечно… а ты… а вы куда?

— Я вообще-то стрелять сюда приехала. Мне, чтобы руку восстановить, потребуется неделя. Ну, пять дней, так что я пока в Ленинград, восстанавливаться. Да вы не волнуйтесь, двадцать пятого я как штык… а сейчас мне пора: пилот уже ждет. Надо побыстрее восстановиться, я товарищу Сталину пять золотых медалей пообещала, а обещания нужно держать.

— Хм… с такими-то руками вы наверняка хоть сегодня всех перестреляете.

— Возможно, но рисковать не хочется. Так что до пятницы…

— Фея, я все понимаю: ты и стрелок, и врач… но полчаса тащить флаг на вытянутой руке… — в кабине самолета высказала свое мнение об увиденном Ира, — ты после этого вообще стрелять-то сможешь? Я имею в виду в цель попадать?

— Сейчас — нет, мне на восстановление пара дней потребуется. Но макнуть мордой в грязь всех западных спортсменов стоило. У них уже мандраж начался: если в команде девчонка такая, то какие же все остальные?

— И какие?

— Довольно хреновенькие, футбольная сборная, например, только неделю назад смогла переиграть дворовую команду из Коврова. Но все же смогла, а полтора месяца назад они продули нашим фабзайцам со счетом девять-ноль. Да и с дисциплинкой у них… представляешь, даже после моего прямого предупреждения за пьянку пришлось выгнать из команды двенадцать человек!

— То есть шансов у нашей сборной немного…

— Точно, я больше чем на полсотни золотых медалей и не рассчитываю.

— Знаешь что, Фея? Сдается мне, что ты зажралась. У нас в Молотовске аэродромные мечтают хотя бы десяток золотых заполучить…

— Заполучить у нас все мечтают, а вот самим задницей подвигать…

— Двигают, а что толку? В Молотовске два спортивных общества, друг с другом соревнуются — и всё. Да и соревнования… волейбол и баскетбол — только в школьном спортзале, там даже зрителей некуда посадить. Что-то еще… дочка подрастет — придется куда-то поближе к югу перебираться, чтобы хоть ей было где размяться.

— Ты же вроде командир полка?

— Ну да.

— И пока в декрете?

— Я еще и рапорт написала до года за свой счет.

— Ну вот на досуге развитием спорта в городе и займись. В Коврове же дворцы спорта люди сами выстроили, а там что, народ другой?

— Так в Коврове ты все стройматериалы обеспечила, а там…

— Я обеспечу, ты мне только напиши что нужно. Ладно, уже садимся, тебе есть с кем до дому долететь?

— Есть, Голованов мне самолет с пилотом выделил. Он вообще был готов сам меня домой везти лишь бы я согласилась с тобой в кабине посидеть…

— Ну и отлично. Как взлетишь, вот эти таблеточки прими, обе сразу. Домой прилетишь с полными сиськами корма для дочки. Но не раньше, иначе по дороге лопнешь. А насчет юга… Тебе полком командовать нравится?

— Да.

— Есть идея у болгар арендовать остров Самофракию под курорты для советских граждан. С болгарами я договорюсь, так что выстроим там и пионерлагерь для детишек из Молотовска. Ну и санаторий для родителей этих детишек. Надеюсь, за пару лет справимся, а специально для наших летчиц отдельный семейный курорт устроим. Как тебе идея?

— В принципе нравится…

— Вот когда полком командовать тебе надоест, отправлю тебя в отставку и назначу начальником Самофракийского авиаотряда. Может быть, если хорошо себя вести будешь.

— Вот теперь у меня и сомнений не осталась, что ты Фея. Всё та же самая… вредная зараза. Спасибо тебе!

— Я же сказала «может быть».

— Спасибо за то, что ты есть, вот за что. Ну все, надеюсь, скоро еще свидимся… вот мой самолет стоит. До свидания!

Глава 21

С олимпиады Таня привезла семь золотых медалей. Просто так получилось: выставленный для стрельбы по «бегущему оленю» Петр Николаев сильно заболел. Простуда — она в любом сезоне случается, а стрелять, когда нос вообще не дышит — это заранее согласиться на проигрыш. Но Андрианов — то ли по хитрости, то ли смеху ради — записал «Совушкину» в качестве запасного