Значит, сама Сильва и сдала Диму. Впрочем, ее можно было понять. Когда Черномор заявился к ней и начал требовать отдать ему конфетки, наверняка он был очень убедителен. Даже Дима струхнул, что уж говорить про одинокую напуганную женщину. Спасибо и на том, что не дала Черномору адрес Димы, а ведь могла сделать и такое.

Дима осторожно заглянул Черномору через плечо и впрямь увидел в посылке несколько коробок конфет. Самые обычные шоколадные конфеты, не из самых дорогих, а даже наоборот, из дешевых. Дима стоял и, честно сказать, обалдевал. Когда Черномор говорил ему, что в посылке будут конфетки, Дима думал, тот шутит. А тут и впрямь конфеты.

– Это… чего?

– Это жизнь твоя, парень.

Черномор открыл одну из коробок, достал оттуда конфету и протянул ее Диме.

– Спасибо, я не ем сладкого.

– Бери, парень, это награда твоя. За дочку мою. И за то, что посылку мне вернул. Считай, что мы с тобой в расчете.

Дима не возражал, хотя и считал, что за спасение дочери Черномор мог бы расщедриться и подарить ему хотя бы всю коробку целиком, а не выделять из нее одну-единственную жалкую конфетку. Черномор давно ушел, а Дима все сидел и смотрел на эту конфету, поражаясь про себя жадности некоторых.

– Дядя Дима, вас там тетя Алефтина чай зовет пить.

Это явились соседские мальчишки. На этот раз без шкуры медведя, но с новостями не из приятных.

– Идите, она ждет.

Вот не было проблем! И чего этой Алефтине от него нужно? Хотя понятно что, она ведь прическу себе новую сделала.

Чтобы потянуть время, Дима спросил у ребят:

– Хотите конфету?

– Ага, – с готовностью кивнули все трое. – Только она одна, а нас вон сколько.

– Разрежем.

Но стоило Диме взяться за нож, как он сразу понял, что внутри конфеты находится что-то очень твердое. Какой-то камешек неправильной формы размером с финик. Когда Дима извлек его, ребята рассмеялись.

– Котлеты с червяками мы уже видели. Сосиски с крысиными когтями тоже. А конфеты с начинкой из камней впервые!

И убежали. А Дима остался. Он осторожно протер найденный в конфете камешек и поднес его к горящей лампе. И в электрическом свете камешек заиграл всеми цветами радуги. Это был алмаз. Пока еще неограненный, но все равно прекрасный камень. И стоимость его, судя по размеру, должна была превышать многие сотни тысяч, может быть, даже и долларов. Смотря что за брильянт получится из этого алмаза после огранки. Теперь Дима понимал, чего так дергался Черномор и почему так сильно хотел найти эту посылку.

Видимо, плодом совместной аферы дяди Пети и Черномора стала партия неограненных алмазов, которые они где-то украли. В том, что алмазы попали к преступникам нечестным путем, Дима даже не сомневался. Потом дядя Петя слинял, унеся с собой весь улов. Черномор его искал, нашел, судил и приговорил. Но дядя Петя успел отправить посылку на имя Димы. И Черномор примчался следом. И любой бы примчался, учитывая, что за начинка была в этих конфетках.

Дима положил камешек перед собой на стол.

– Вот и моя награда за все мытарства.

Возвращать камень он не собирался. Во-первых, кому? Во-вторых, куда? Отнести в полицию и сказать, так, мол, и так, нашел в конфете, это просто глупо. Камень отнимут, Диму начнут допрашивать, придется сказать про дядю Петю и Черномора. Дяде Пете уже все равно, а вот Черномор может такого поступка Диме и не простить. А вновь наблюдать этого типа поблизости от себя Диме совсем не хотелось.

Освободившись от этой посылочной докуки, Дима первым делом помчался к Люсеньке в больницу. Успел в самый последний момент, девушка уже получала на руки выписку, стояла одетая с сумкой в руках. Рядом с ней колыхалась счастливая бабушка, которая по такому случаю выглядела более или менее прилично. Никаких трех пальто и костыля. Легкий плащик алого цвета с меховой оторочкой, высокая шапочка вроде тех, что носили в прежние времена гусары, и шикарная пышная и цветастая юбка, которой позавидовала бы любая цыганская артистка.

Люсенька светилась от счастья.

– Это моя бабушка.

Старуха смерила Диму подозрительным взглядом. Но без грима и скотча, который перекашивал все лицо Димы, не узнала его.

– Кто таков?

Дима представился.

– Актеришка! – скривилась старуха. – Да еще недоучившийся! Люсинда, дитя мое, послушай меня. В тебе течет кровь нашего древнего рода Армакеевых, ты не можешь уронить свою честь, общаясь с людьми столь низкого сословия. Подите прочь, молодой человек. Подите прочь!

– Бабушка! – воскликнула Люсенька своим тоненьким звенящим голоском, который так волновал Диму. – Послушай меня! Дима меня спас! Следователь сегодня приходил, он сказал, что это Дима помог поймать преступницу, которая до меня убила еще много других девушек. Она и меня бы убила, но Дима ей помешал! Ведь так, Дима?

– Ну… Вообще-то ничего бы этого могло и не быть.

– Как это?

– Если бы ты не стала общаться с этим Сусликом и не поехала бы по его приглашению на бал в усадьбу его дяди Соколова Юрия Степановича…

Но тут старуха неожиданно громко крякнула, а потом и вовсе перебила Диму вопросом:

– Как ты сказал? Соколов? Юрий Степанович? Уж не тот ли это Соколов, что сватался к моей Лизон? Да, был у нее такой ухажер. Тоже без роду без племени, но нормальный мужик. Я бы даже согласилась такого в семью принять. В конце концов, в нашей семье тоже разные браки случались. Я вот вышла замуж совсем не за благородных кровей мужчину. Могла бы и ради счастья Лизон своими принципами поступиться, потому что видно было, из этого Соколова толк выйдет. Но Лизон дурой оказалась. Не захотела за Соколова замуж пойти. Дескать, старый. А какой он там особо старый, всего-то лет на двадцать ее старше и был. Ей двадцать, ему чуток за сорок, разве это разница? В нашем роду случалось и пятнадцатилетним за семидесятилетних замуж выйти. Род-то древний, чего только на протяжении его существования не случалось.

Дима разглагольствования старухи почти не слушал. Зато теперь он понимал, почему Лизон так резко отреагировала на имя Соколова. Вспомнился ей прежний ухажер. Пожалела, наверное, что отвергла его в свое время.

– Бабушка, поблагодари Диму, – твердо произнесла Люсенька. – Он спас мне жизнь! Он хороший.

Но старуха не торопилась с благодарностями. Смотрела на Диму с большим подозрением.

– Кого-то ты мне, парень, напоминаешь. Впрочем, это уже не важно. Мы с Люсиндой уезжаем. Я приобретаю имение наших предков, будем его восстанавливать.

Дима поманил старуху в сторону:

– А скажите, вы имение собрались восстанавливать на те ценности, что вам ваш покойный батюшка незадолго до своей кончины передал? Приезжал ведь к вам Армакеев с сундучком с сокровищами?

– Наследство это мое! От отца мне доставшееся! А ему от предков! Какое твое дело?