Как ни соблазняла сторонников Бэкона перспектива всадить пулю в этого беспринципного человека, разум взял верх над эмоциями. За происходящим с интересом наблюдали члены городского совета, высунувшиеся из окон верхнего этажа. Неожиданно бэконовские стрелки направили ружья прямо на них. Услышав щелканье затворов, робкие законодатели завопили в один голос, что Бэкону следует даровать то, о чем он просит. Законодательное собрание объявило войну индейцам, а губернатор Беркли подписал указ, согласно которому генерал Бэкон назначался главнокомандующим и ему давалось право сформировать войско численностью в тысячу человек.

Но и на этот раз мирная передышка оказалась короткой.

Из района, который Бэкон не успел очистить от индейцев, дошли жуткие слухи – восемь белых поселенцев были подвергнуты пыткам и сожжены заживо. Узнав об этом, амбициозный молодой лидер призвал под свои знамена еще полторы тысячи человек, намереваясь нанести туземцам ответный удар, но тут стало известно, что губернатор со своим войском готовится выступить против самого Бэкона. Разъяренный таким предательством, Натаниэл двинулся к Джеймстауну, но трусливый Беркли успел вовремя улизнуть на безопасный восточный берег, и теперь противоборствующие стороны разделяли воды Чесапикского залива.

Губернатор клялся, что еще вернется. Чтобы воспрепятствовать этому, молодой Бэкон захватил несколько кораблей, и вскоре они уже патрулировали весь залив, не позволяя неприятелю покинуть свое убежище. В то же время сам Натаниэл с основным отрядом мятежников бросился вдогонку за индейцами. Вернулся он с победой, но ряды его войска сократились до ста пятидесяти человек, поскольку многие фермеры предпочли вернуться к своим полям и пастбищам, как только непосредственная угроза миновала.

Этим плохие новости не исчерпывались. Добравшись до округа Хенрико, молодой человек узнал, что в его отсутствие Беркли все-таки выбрался из Аккомака, обманом захватив «флотилию» мятежников, и засел в Джеймстауне, имея в своем распоряжении тяжелую артиллерию и тысячу воинов. Методы вербовки, к которым прибегал губернатор, отличались поистине королевской щедростью: он сулил рекрутам освобождение от налогов, обещал отдать в их распоряжение огромные богатства и клялся, что слуги из числа повстанцев, которые примкнут к его войску, получат свободу.

Измотанный бесконечными боевыми действиями и вероломством противника, Бэкон утратил чутье военачальника. Вместо того чтобы дать себе передышку, а заодно поднакопить свежие силы, молодой человек безрассудно бросился на штурм Джеймстауна, имея в своем распоряжении немногочисленный отряд. Как ни странно, маневр увенчался успехом. Ничего не подозревавший губернатор был застигнут врасплох, и ему пришлось в спешном порядке прятаться за городскими стенами.

* * *

А в это время шхуна «Красотка» двигалась на север. До сих пор Рэйл не предпринимал попыток вернуть расположение Лорейн. После перенесенной лихорадки он похудел и, чтобы восстановить силы, даже днем спал по нескольку часов.

– Не представляю, что нас ждет в Джеймстауне, – мрачно признался он Лорейн. – Пока мы уладим дела с ремонтом, тебе, наверное, было бы безопаснее побыть на шхуне.

«Чтобы так и не узнать, для чего он приехал в Виргинию – продавать оружие или ради своей ненаглядной Лори-Энн Маклод? Ну нет!» – твердо решила девушка.

– Я предпочла бы пойти с вами, – произнесла она небрежным тоном.

– Хорошо, – так же небрежно бросил Рэйл.

«Красотка» миновала мыс Хаттерас, обогнула Норфолк и вошла в устье реки Джеймс. Вступив на землю Джеймстауна – это произошло 13 сентября, – матросы с удивлением обнаружили, что город осажден.

В воздухе ощущалась напряженность. В те времена население Виргинии составляло всего сорок тысяч человек, и, как показалось Лорейн, все они сейчас находились в столице. Повсюду сновали вооруженные солдаты, на которых покрикивали усталые офицеры. Под приветственные возгласы толпы на пороге ратуши появился губернатор, одетый весьма импозантно. На мгновение его взор остановился на Лорейн, и она почувствовала себя неуютно под этим проницательным взглядом.

Пока они пробирались сквозь толпу, Рэйл обратил внимание на частокол, которым было обнесено устье реки, и пушки, держащие его под обстрелом.

– Губернатор не желает, чтобы его застали врасплох, – объяснил прохожий в ответ на вопрос Камерона. – Он поклялся, что повесит Бэкона и его сторонников.

– Тогда ему придется повесить каждого десятого, – вмешался второй прохожий, – поскольку почти все поселенцы сочувствуют молодому Бэкону.

Услышав эти слова, Лорейн в смятении обернулась к Рэйлу.

– Если губернатору надоела осада, почему он не сделает попытки прорваться? Ведь его войско намного превосходит силы Бэкона!

– Пожалуй, я знаю почему, – задумчиво промолвил Рэйл. – Взгляни!

Вдалеке возводилось еще одно фортификационное сооружение. На песчаной косе в спешном порядке насыпали мощный земляной бруствер. Над ним развевались лоскуты белой ткани.

Лорейн прищурилась, пытаясь рассмотреть, что там происходит. Вначале ей показалось, что это мятежники машут белыми флагами, но вскоре она поняла, что белые лоскуты – это фартуки.

– Но ведь там женщины! – с негодованием вскричала она.

– Вот именно, – угрюмо подтвердил первый прохожий. – Жены сторонников губернатора, захваченные в плен этим негодяем Бэконом. Он прекрасно понимает, что у его маленького войска нет шансов победить, вот и решил действовать так подло! Он нарочно заставляет несчастных разгуливать взад и вперед в качестве живого щита, а сам тем временем продолжает строить баррикаду. Без нее наша артиллерия расправилась бы с ним в два счета.

– Весьма хитроумный план, – с иронией изрек Рэйл. – Я бы до такого не додумался. Но как Бэкон рассчитывает на победу, не имея собственных пушек?

– Говорят, он с минуты на минуту ждет подкрепления.

Лорейн посмотрела на белые фартуки. Разглядеть их не представлялось возможным, но зато легко можно было представить негодование женщин, вынужденных выступать невольными пособницами мятежников против собственных мужей! Интересно, подумала она, нет ли среди заложниц леди Фрэнсис, супруги губернатора?

Изумлению Лорейн не было бы предела, узнай она, что среди тех, кто в этот солнечный день шагал по баррикаде, размахивая белым фартуком, была Лори-Энн Маклод. Всякий раз, когда она встречалась с кем-нибудь из своих подруг по несчастью, та окидывала ее ледяным взором.

Лори-Энн, высокая красивая женщина, была создана для жизни в этих диких краях и, хотя родилась в Шотландии, лишь в Америке смогла полностью раскрыть свою индивидуальность. В лесах и в прериях она вела себя так же бесстрашно, как самый отважный из мужчин-поселенцев.

Ее огромные синие глаза лучились весельем при взгляде на захваченных в плен леди, которые дефилировали по насыпи, намеренно обходя стороной непокорную шотландку. Широко улыбаясь, Лори-Энн наслаждалась от души.