разница! Кому на роду написано, тот и сядет, несмотря на дурацкие поговорки.

- Стеф, - растерянно смотрит на меня Ангелина. – Что происходит? – хлопает нарощенными ресницами, будто видит меня впервые.

- Я пытаюсь просто поговорить с тобой, Геля, - развожу руками. – Отвечаешь искренне на все вопросы, и я от тебя отстаю. Навсегда.

- Точно? – смотрит недоверчиво. А потом начинает рыдать.

- Прекрати, - снова от двери басит Сохатый. – Иначе сейчас к реке вывезу и в прорубь окуну, - рычит он. Но скорее усмехается, чем угрожает.

- Стеф, почему ты позволяешь… - жалостливо всхлипывает Ангелина.

Интересный вопрос!

«Да потому, что ты никто». – хочется крикнуть в голос. Хотя нет, я ошибаюсь. Эта женщина по собственной дурости убила моих троих детей. И я докопаюсь до истины. Узнаю, кто ее надоумил.

- Петя шутит, - передергиваю плечами. Сплетаю пальцы, стараясь сохранить спокойствие и не наорать. Гелька - заполошная дура. Жаль, я это понял под конец совместной жизни. Голос повышать нельзя. Нужно двигаться спокойно. Поставить пару ловушек. И она попадется обязательно.

«Вот интересно, - думаю, сжав до боли челюсти – С Ирой у меня таких проблем не возникает. У нас с ней даже мысли сходятся», - губы сами растягиваются в улыбке.

- Ты надо мной насмехаешься, - делает дурацкий вывод Ангелина. – Что лыбишься, Криницкий? Думаешь, найдешь кого-то лучше меня?

- Да я и не ищу особо, - цежу нехотя.

Такую как Ангелина мне точно не надо. И никого не надо кроме Иры.

- Так, солнце, - снова гляжу на брайтлинг. – У меня осталось сорок минут. Еще повыделываешься, поедешь с Петей. Хочешь? Или все-таки будешь говорить?

- Да! – орет Ангелина. – Будь ты проклят, Криницкий!

-- Я тебя внимательно слушаю, - усмехаюсь криво. Пытаюсь вычислить. Что-то проскальзывает, но уловить мысль я не могу. Крутится где-то рядом, напрягает, но в руки не дается. Не отдупляю я, хоть тресни.

- Я не могу тебе сказать, - плачет Ангелина. Искренне так рыдает, что мне даже становится ее жалко. Дурная баба!

- Погоди, солнц, - смотрю в упор. – Ты боишься кого-то? И этот кто-то из нашей бывшей тусы или родственники? – даю наводящие вопросы.

- Нет, - мотает головой Ангелина.

- Что за фигня? Ты хочешь сказать, что поверила постороннему человеку? Тебе вот так кто-то наврал и ты поубивала наших детей, - не подбираю выражений от ярости.

- Ты ума сошел, Криницкий, - выдыхает она. – Эмбрион – это не ребенок. И у меня были веские основания. Мне даже документы показывали. И я тебя спрашивала, а ты соврал…

- Когда это? – смотрю недоуменно.

- Когда?! – взвизгивает она. – Помнишь мы поругались на Мальдивах? И ты сказал тогда, что все врут и хотят нас поссорить.

- Это в свадебном путешествии, что ли? - усмехаюсь небрежно. Помню я этот скандал. И весь отель до сих пор помнит. Ангелина, сучка, вопила как резанная.

- Да, - замечает она скупо и опускает глаза к полу. Святая невинность твою мать.

- Когда ты орала, что все про меня знаешь, ты имела в виду неизлечимую и очень страшную болезнь? – глумлюсь в открытую.

- Да, - выдыхает она и смотрит на меня подозрительно. – А ты, когда мне отвечал, что все брехня, что имел в виду?

Прикусываю губу, стараясь не рассмеяться. Поднимаю глаза на Петьку. Тот ухмыляется в открытую. Тоже помнит, как меня страховал.

- А что это вы переглядывайтесь? – напрягается Ангелина. – Было еще что-то? За что ты тогда извинялся, Стеф? Еще сережки мне бриллиантовые подарил, - инстинктивно трогает она мочки ушей, где до сих пор болтаются те самые серьги.

- Я переспал с твоей подружкой. Еще свидетельницей у нас была, - морщу лоб, вспоминая имя. – Юлианна, кажется.

- Ты! Сука! – подрывается с места Ангелина. Бежит ко мне, пытается врезать пощечину. Перехватываю руки, давлю взглядом. По молодости мой член в какие недра только не заносило. Даже на собственной свадьбе я умудрился трахнуть свидетельницу. Самому смешно и противно.

- Ты…Ты… Ты! – бьется в моих руках Ангелина. – Сволочь ты, Криницкий. Да я все правильно сделала! Таким как ты нельзя размножаться!

Не спорю, нет смысла. Убеждать, значит дать лишнюю информацию, которую Ангелина использует против меня. В ее глазах я еще то чудовище. Плевать! Мнение этой гламурной куклы меня никогда не интересовало. Я и женился на ней из-за статуса. У каждого мало-мальски значимого бизнесмена должна телепаться на руке красивая телка, безотказная в постели. Вот и доигрался, блин!

Только недавно поумнел. Наверное, когда встретил Иру. Вот кому точно по фиг на мои деньги, власть и прочую мишуру. Она просто меня любит. А я… Я боюсь ее потерять и никогда не отколю даже десятой доли того, что творил при Ангелине.

- Отпусти, мне больно, - томно вздыхает она.

Разжимаю пальцы, отхожу в сторону.

- Ладно, я все понял. И кто тебе на уши лапшу навешал тоже догадался. Все. Гель, пока. Будут вопросы, еще заеду. А сейчас мне пора, - снова смотрю на часы.

Ира скоро должна очнуться. И мне надо к ней. К любимой женщине.

- Нет! Больше не приезжай! – словно раненая вскрикивает Гелька. – Я тебе больше ничего не скажу. Даже не надейся. Не хочу потом у уголовников по кругу пойти, - выплевывает каждое слово.

- Да ладно! Тайна века, твою мать, - бросаю ощерившись.

- Ну и кто же? – фыркает Ангелина.

- Давай ты первая скажи, - беру на понт.

- Жанна! – выдыхает она и тут же осекается.

- Ну я так и подумал, - киваю, направляясь к двери. – Пока! Больше не побеспокою.

Глава 48

- Стеф, - несется вслед истеричный вопль Ангелины. – Теперь ты просто обязан меня защитить. Она меня убьет!

- Да ладно! - морщусь раздраженно. Уже в коридоре гляжусь в огромное зеркало в золотой раме, откуда на меня смотрит усталая небритая будка.

К Ире надо ехать. Плохая была идея разбираться с Ангелиной, пока жена под наркозом.

- Да, Гель, защищу, конечно, - киваю нехотя. – Но ты могла бы прийти ко мне. И все сразу же стало на свои места. Нет никаких болезней, понимаешь? Тебя развели, как лохушку.

-