Трейси» и «Супермен». Хоппс, рассказывая о том посещении, утверждал, что они «выдавили» из себя одобрение, но Уорхол сам говорил о гробовом молчании, которым были встречены его рисунки. Разумеется, они обменялись адресами и номерами телефонов, но Энди был встревожен и расстроен. В самом начале карьеры ему не везло с арт-дилерами.

Но вот что странно, несмотря на эту, закончившуюся ничем, первую встречу, спустя недолгое время, в мае, Ирвинг Блум возвратился и попросил Уорхола снова показать ему комиксы. Тот отказывался: ох, нет, он этим больше не занимается, так как Лихтенштейн рисует то же самое, только еще лучше, а он сейчас делает вот это… и показал ему «Банки с супом Campbell’s», нарисованные в фас, на белом фоне, объяснив, что решил сделать серию таких изображений в количестве тридцати двух экземпляров.

Блум немедленно предложил ему выставку в июле. Уорхол колебался: он знал, что в Нью-Йорке июль – самое неудачное время для выставок, но Блум уверял, что в Лос-Анджелесе все по-другому. Он настаивал, и Уорхол сдался: все равно у него не было ни галереи, ни предложений на ближайшее будущее. Сойдет и июль…

Итак, 9 июля состоялась первая настоящая выставка Энди Уорхола, художника «поп». Ирвинг Блум разместил все тридцать два рисунка банок супа Campbell’s на одной линии, по периметру всей галереи, указав цену: по сто долларов за рисунок. Он продал шесть рисунков, один из которых купил актер Деннис Хоппер[323], остальные купил сам, а через несколько месяцев выкупил и те шесть проданных, к большому удовольствию Уорхола, который внушил Блуму свою идею рассматривать эти тридцать два рисунка как единую неделимую серию.

В чем же заключалась для того времени оригинальность банок супа Campbell’s? Во-первых, важен не сам суп, который так и остается невидим глазу зрителя, а банка. Внешнее, получается, важнее внутреннего, то есть – содержания. Это был новый художественный подход, исключавший всякие декоративные эффекты. Перед нами просто банка, нарисованная сухо, бесстрастно, объективно, без малейшего намека на личные эмоции. Ничего другого здесь и не имеется в виду. Представленная серия скупых, однообразных рисунков, скучная для восприятия, стала предвестницей композиций в технике «сетчатого шаблона», с бесконечными повторами продукции массового потребления, которую любой американец может увидеть в любом супермаркете Лос-Анджелеса или Нью-Йорка.

Посетители выставки были обескуражены. Художники пожимали плечами и смеялись. Пресса пошла в атаку, грубо и напористо. Критика вопрошала, что же общего с искусством имеет эта репродукция обычной банки супа, вещи настолько повседневной, что ее можно купить за несколько центов в самой захудалой лавочке?! Где же здесь эстетическая трансформация, смысл искусства в этих абсолютно обезличенных изображениях, застывших образах, придуманных даже не самим художником?! Конечно, вспомнили его прошлое рекламного художника, чтобы еще больше вызвать в публике сомнения относительно его состоятельности как художника и дать еще один повод для насмешек.

Кроме этого, обсуждался моральный аспект выставочной экспозиции. Всем хотелось знать, что скрывается за «портретами» супа Campbell’s, нарисованными в фас. Всех интересовало, может, причиной такой одержимости одним предметом стали какие-то детские комплексы или психологические травмы? Какой смысл несут в себе эти картины? Обвинение? Осуждение капитализма и американской цивилизации? Но все эти вопросы задавались с легкой ироничной усмешкой.

Пока в галерее Ferus Gallery продолжалась выставка суповых банок Энди Уорхола, владелец продовольственного магазина, расположенного по соседству, поставил в витрину настоящие банки, снабдив их рекламным призывом: «Здесь вы можете купить настоящие банки с супом: 3 банки – всего за 60 центов».

Уорхол лишь пожимал плечами и улыбался: он должен был научиться управлять своими реакциями, эмоциями и даже мыслями. В то время Энди был гораздо более прямодушен и открыт, менее двулик, менее расчетлив (каким он стал очень скоро после этого). Особенно хорошо это заметно в интервью, напечатанном в журнале «Искусство в Америке»: «Я обожаю Америку. В моем представлении она – это формула символов, банальных, обезличенных товаров и бесконечно материализованных объектов, на которых сегодня стоит Америка. Это производство всего того, что может покупаться и продаваться». Вообще-то, не в привычках Уорхола было рассуждать о чем-то с такой заметной горячностью! Заявление сделано очень четко! Все предельно ясно.

Иная горячность, уже другого порядка: 1960 год был для Уорхола очень неудачным в финансовом плане. Он заработал «всего» 60 000 долларов, тогда как в предыдущем году – 100 000 долларов. Он даже был включен в список выдающихся личностей в рубрике «Большой бизнес». «Финансовые трудности» ему помогли, указав направление и заставив приложить максимум усилий, чтобы изменить свое поведение. Теперь он пробует себя в образе «агрессивного продавца» своих работ, такого же напористого, как Роберт Скалл, эксперт и «открыватель» новых имен в области современного искусства, который посетил Уорхола после отказа в персональной выставке, полученного от Лео Кастелли.

Роберт Скалл, «сам себя сделавший» миллионер, король желтых такси[324], и его жена Спайк собрали уже весьма значительную и очень интересную коллекцию поп-арта, покупая по смехотворно низким ценам произведения непосредственно у художников, предлагая им «живые» деньги, причем немедленно.

– Я хочу вам кое-что продать, – заявил Роберту Уор-хол. – Мне безразлично, сколько картин вы возьмете, но мне нужно 1400 долларов. Можете взять пять.

– Шесть, – возразил Скалл.

– Пусть будет шесть, – согласился Уорхол.

Он получил 1400 долларов, а Скалл завоевал славу одного из самых крупных коллекционеров поп-арта. К тому же Уорхол с тех пор стал завсегдатаем ужинов и званых вечеринок, которые давала чета Скалл. На каждом из таких приемов Энди манерно цеплял вилкой из своей тарелки микроскопические кусочки выбранного блюда, приговаривая при этом: «О, вообще-то я ем только сладости». Его так и прозвали – Энди-сладкоежка.

Айвен Карп отправлял своих клиентов напрямик к Уорхолу. Он выступал в роли посредника, и Уорхол за это платил ему комиссионные. В числе известных коллекционеров, которые, благодаря Айвену Карпу, нашли возможность проникнуть в мастерскую к Энди Уорхолу, особенно следует упомянуть семью Тремейн[325]. Только в 1962 году они купили не меньше четырнадцати его работ, среди них «Мужчина для Мег», «Банка супа Campbell’s» с оторванной этикеткой, «Мэрилин», «Нарисуйте сами» (рисунок фиалок с числовыми указателями для раскрашивания). «Мы всегда считали, что Энди Уорхол был наивным художником, кем-то вроде Анри Руссо[326]… Какая ужасная ошибка! – восклицает Эмили Тремейн в книге “Коллекция Тремейн и мастера XX века”. – Мы несколько раз заходили в мастерскую Энди, и почти все время у него одновременно работали два стереопроигрывателя: на одном играла пластинка с произведениями Баха, другая, запущенная на полную громкость, выдавала завывания рока. Вообще, мы пришли к выводу, что