Почти никто из них не говорил по-португальски, и в свои редкие приезды Засечный общался с ними больше при помощи жестов. Зинку с каждым годом все больше уважали в деревне, провинциальные чиновники никогда не проезжали мимо ее дома, а перед самым отъездом Засечного Зинка заняла место умершего вождя. Она все-таки научилась читать и кое-как писать по-португальски и посылала старших ребят в школу, о чем прежде Засечному можно было только мечтать.

Независимость молодых африканских государств крепчала, а работы у команды Массакра только прибавлялось. Работы кровавой. Теперь капитан нуждался в мясниках, надобность в толковых командирах отпала.

Засечному в те времена было уже под сорок, он всерьез подумывал, не жениться ли ему на Зинке и не осесть ли фермером в Загзаге. Купить кофейную плантацию, деньги в то время уже были, к тому же Зинка оказалась на удивление прижимистой и превращалась с его помощью в состоятельную хозяйку. Дети подросли — готовые помощники.

Ему нравилось в африканских женщинах, что они не играли во влюбленность, которую белая женщина лелеет в своих сокровенных фантазиях даже до той закатной поры, когда ни один дантист не сможет приукрасить ее беззубый рот и ни один косметолог не возьмется выводить глубокие, как ущелья, морщины.

Интимная жизнь африканки проста и естественна. Ей не нужно читать стихи, целовать руку и дарить букеты. Чем-то африканки напоминали ему старых баб из его родной деревни на Брянщине.

Но вот рухнула социалистическая империя в Европе, затем был разгромлен Советский Союз. Армия, которой присягал Засечный, больше не существовала. Газеты, доходившие до него в джунглях, наперебой писали о грандиозных победах России на пути перехода к капитализму. Засечный зашил в специальный пояс тысячу долларов, остальные деньги оставил Зинке на хозяйство. Замаскировал в католическую Библию с твердым переплетом никелированный «браунинг» с двумя обоймами. Запасся сухарями и сгущенкой и стал ждать подходящего случая.

Все складывалось как нельзя лучше. Власти все чаще беспокоили наемников вылазками и бомбардировками. Контингент поредел — вояки из армий разных стран, полууголовный сброд (настоящий уголовник с дисциплиной не уживается) бежали при любом удобном случае. Их не останавливали даже показательные расстрелы дезертиров…

На операции был вынужден прилетать и прыгать с парашютом сам капитан Массакр. Тут и сработал блестящий карабинчик, который когда-то навесили ему на парашют «вьетнамцы».

Засечный очень жалел, что не довелось проститься с Зинкой и ее детьми. Своими он их все же не считал, хотя никогда не сомневался в супружеской верности Зинки — все дети выдались похожими на отца, только вот оплошали с цветом.

В день побега из Мозамбика случилась небывалая бомбардировка, лагерь горел, оставшиеся наемники бежали к реке.

— Лейтенант, на полосе еще стоит нетронутый самолет с горючим! — заорал авиационный техник. — Поднимай его и лети в горы.

— Пусть Массакр сам летит.

— Капитан погиб — не раскрылся парашют. Мы останемся без горючего, если сожгут последний самолет.

Это был пассажирский «Дуглас» времен Второй мировой войны, который редко поднимался выше крон деревьев.

— На нем все приборы слепые и радио нет.

— Зато моторы — класс! Сам сегодня проверял. Лети по ручному компасу, а лучше по реке. Мы к новому месту на катере выйдем. Как раз ветер встречный и видимость полная.

Засечный подхватил свой припас и автомат на всякий случай. Заставил негров-авиатехников вкатить в салон три бочки с питьевой водой, которую доставляли для белых офицеров из специального источника.

С трудом вырулил на старой развалине против ветра и попробовал подняться. Это оказалось не так просто: салон был под завязку забит бочками с горючим. Чуть не зацепившись за верхушки деревьев, самолет медленно, как пеликан над водой, поплыл над лесом.

В машине не было ни одного живого прибора. Засечный положил перед собой полевой офицерский компас и направил самолет строго на север.

Он наугад сделал крюк и прошел над Загзагом. Зинка развешивала на шестах белье на просушку, а вокруг нее сновали босоногие ребятишки.

Они, задрав головы, проводили взглядом самолет, быстро скрывшийся за лесом.

* * *

Засечный летел на север вслед за грозовым фронтом, самолет бросало из стороны в сторону, как джип на ухабах. За двенадцать часов полета он добрался до верховьев Нила. Там он и посадил самолет на поле с какими-то жидкими кустиками. Что это были за сельскохозяйственные культуры, Засечный не разглядел при луне. Остаток ночи он заправлял старой канистрой топливные баки и воду в систему охлаждения, потом заснул в кабине.

Проснулся оттого, что кто-то громко топал ногами по обшивке крыла. Засечный продрал глаза: замотанный с ног до головы в лохмотья суданец с винтовкой за спиной с опаской приближался по крылу к кабине. Засечный перещелкнул тумблеры стартера.

Двигатели, чихнув пару раз, раскрутили пропеллеры. Бедуин кубарем скатился с плоскостей. Воины на верблюдах открыли стрельбу из кремневых ружей по самолету, но сбить этот старый пассажирский лайнер средствами Средневековья им не удалось.

Он летел над пустыней так низко, что, когда солнце стояло за спиной, впереди по земле бежала его тень. Четыре часа самолет шел вдоль Нила, потом его в первый раз обстреляли зенитки. После чего Засечный взял круто на запад, в пустыню. Лететь на восток над Израилем или Ираком было бы безумством. Советские ракеты в Египте и Ираке или американские в Израиле рано или поздно превратили бы старый «Дуглас» в кучу дюраля.

Для второй посадки он выбрал безжизненное плато где-то между Ливией и Египтом. Если бы кто только знал, как спал в этот раз Засечный! Бревно было бы легче утащить с места…

А проснулся он от жаркого дыхания в ухо. Еще не раскрывая глаз, Засечный поймал руками что-то мягкое, пушистое. Ушастая лисичка-фенек даже не пыталась укусить, только жалобно тявкала и скулила, совсем как грудной ребенок.

Она взяла из рук кусок колбасы и потом, как кошка, доверчиво потерлась о его штанину. Всю ночь лисенок проспал у его ног, свернувшись клубком. Ночи на плоскогорье были холодные, и под утро Засечный сунул лисичку за пазуху. Там она просидела до самого отлета.

Перед запуском бренчащих двигателей Засечный заглянул ей в глаза — острая мордочка в обрамлении светло-рыжих шерстинок доверчиво смотрела на него. Засечному стало не по себе. Лисенок показался в чем-то похожим на его Зинку.

У Зинки был устроен в сарае алтарь в честь деревенских богов, на который она раз в неделю приносила кроликов и кур. Возжигала она там еще какие-то травы и ароматные свечки. Неужели эта ведьма устроила в Сахаре прощание с ним? Он раскрыл последнюю банку сгущенного молока и поставил перед фенеком. Лисичка жадно вылакала белую сладость и снова пытливо глянула на Засечного.

— Нет, Зинка, — сказал вслух Засечный, — не поможет тебе твое колдовство. Не вернусь я к тебе. Оставайся сама в своей разлюбезной Африке!