— Он обратился к Одину, прежде чем входить в воду, — вспомнил Орри.

Вали улыбнулся.

— Что ж, раз я уже связан, наверное, мне лучше обратиться к связанному богу. Господин Локи, замученный богами, покажи мне все, что я хочу знать.

— Этого бога лучше не зови, князь, — сказал Орри.

— Разве Один надежнее?

— Нет, его тоже не надо, — сказал Орри. — Фрейр для любви, Тюр для битвы, Тор для любви, битвы и дождя, который обмоет тебя после, — выбирай из этих богов.

— Но ведь Один — бог конунгов, — сказал Вали, — разве не так нам говорят?

— И безумный берсеркер, — уточнил Орри. — Прошу прощения, князь, но это правда. Когда я иду на битву, я хочу верить, что мой бог на моей стороне и не бросит меня ни с того ни с сего, если ему придет в голову такая фантазия. Один — предательский бог, это в его природе. Я уважаю господина Одина, его конунгов и безумцев, но я не стал бы взывать к нему, как не стал бы взывать к тому, другому, упомянутому тобой.

Орри еще раз обвил веревкой ноги Вали.

— Локи враг богов, а не людей, — возразил Вали. — Ты хоть раз слышал, чтобы он пошел против людей? Он убивал великанов, убивал богов, но людям он всегда помогает или же просто оставляет в покое.

В разговор вмешалась Джодис:

— Этот обряд посвящен Одину. Это он повелитель повешенных, бог, отдавший глаз в обмен на мудрость из волшебного источника. Если ты ищешь помощи, зови его. Если ты не позовешь его сейчас, то позовешь, как только окажешься внизу, уж поверь мне.

Она затянула петлю у него на шее.

— Я поклялся никогда не просить помощи у этого бога, — пояснил Вали.

— Ты попросишь или умрешь, — сказала Джодис.

Она поправила веревку у него на шее, словно поправляла одежду на ребенке, отправляя его на рынок.

— Будем надеяться, что это нам не потребуется. Не приближайся к темным тварям, — предостерегла она. — Говори только с самим богом.

— Но как я узнаю, кто есть кто?

— Понятия не имею, — сказала Джодис. — Магия это тайна, а не средство, как говорила матушка Диза.

Вали кивнул. Руки и ноги у него были надежно стянуты, он не мог даже встать. Джодис в последний раз поправила петлю и поцеловала Вали в лоб.

— Тащите его в самую середину.

Хогни с Орри подняли князя, и Вали показалось, что он повис между ними тяжким грузом. Хогни перекинул его через плечо и зашагал по хлюпающей грязи, все глубже погружаясь в воду. Орри шел впереди, проверяя надежность почвы. Примерно на середине болота они остановились. Хогни поставил Вали и поддержал молодого князя, чтобы тот не упал. Вода доходила им до пояса, леденя тело. Вали задрожал.

— Может, мне воззвать к Одину? — спросил Хогни.

Джодис покачала головой.

— Князь должен сам. Ты пока побереги дыхание. Если бог придет, ты еще будешь умолять его уйти. Вали, ты готов?

— Да.

— Сейчас вы погрузите его под воду и будете держать, пока я не велю вам отпустить, — сказала Джодис. — Хогни, следи, чтобы он оставался под водой. Орри, не выпускай из рук веревку. И оба держите наготове ножи. Вали подойдет к самым воротам Хеля, и если что-нибудь оттуда схватит его, ему нельзя будет жить в этом мире. Потому что именно так и рождаются болотные чудовища.

Мужчины переглянулись.

— Если придется убить меня, убивайте без размышлений, — велел Вали. — Я не сочту это братоубийством, матушка Джодис тому свидетель.

— Ладно, князь, сядь, — сказал Хогни.

Первый раз было нетрудно. Вали просто обмяк и повалился в болото спиной, словно падая в морские волны в летний день. Он закрыл глаза, чтобы не видеть, как темные воды смыкаются над головой. Ужас охватил его не сразу. Сначала ему показалось, будто он — не он, а сторонний наблюдатель. Он не прочувствовал до конца опасность своего положения и думал, что сможет просто-напросто встать. Но затем накатил страх. Вали отчаянно захотелось глотнуть воздуха. Он попытался подняться, а когда не смог, то попробовал сесть. Кто-то поставил ногу ему на грудь. Он слышал сверху искаженные водой голоса, и ему пришлось сдержаться, чтобы не позвать на помощь. Вали вывернулся из-под ноги и попробовал встать на колени, но почувствовал, как его толкнули в бок. Он перевернулся. Кто-то потянул его за руки, потом уперся в него коленом, сел сверху, но он не понял, кто это. Хогни с Орри выполняли свое обещание — помогали ему оставаться под водой.

Вали боролся за глоток воздуха. Ужас охватил его, он понимал, что тонет в нем, как и в воде. Веревки никуда не исчезнут, груз на спине и на ногах лежит неподъемный — самому себе Вали казался чудовищным великаном, таким тяжелым, что даже не в состоянии подняться сам.

Он не мог снять веревки, не мог освободиться. Вали пытался напомнить себе, что оказался здесь по собственному желанию, он сам этого хотел, но ничто не помогало. Инстинкт — животный, врожденный — заявлял о себе, и Вали рвался на поверхность. Он открыл глаза, желая узреть свет, но не увидел в грязной воде ровным счетом ничего. В следующий миг он сдался и вдохнул. Вали кашлял и плевался, затем ощутил, как ему сжало горло. Он хотел пошевелиться, но уже не мог, хотя разум побуждал его биться и сопротивляться дальше. Желание глотнуть воздуха превратилось в дикого зверя, запертого у него в голове, который колотился, силясь вырваться на свободу. Вали продолжал сопротивляться, и паника была даже сильнее отчаяния.

В следующий миг страх ушел так же неожиданно, как явился; Вали ощутил спокойствие, как будто все его заботы, отчаяние и страхи были сущей безделицей, едва заметной под покрывалом умиротворения, дарованного ему подобно поцелую, каким родитель награждает спящего ребенка.

Свет. И еще шум, тяжелые удары и движение куда-то. Трава показалась холодной. Кто-то колотил его по затылку. Вали попытался закрыться от ударов, но руки были связаны. Он увидел перед собой чьей-то лицо. Джодис.

— Ничего? — спросила она.

Вали закашлялся, выталкивая воду и слизь из носа и рта.

— Ничего.

— Хочешь отдохнуть?

Вали подумал об Адисле, о том, что ей предстоит пережить на драккаре данов.

— Некогда отдыхать, — сказал он.

Слова выговаривались с трудом. Горло пересохло и саднило после того, как оно сжалось под водой, а мышцы свело судорогой от холода.

— Опускайте, — сказала Джодис.

Время для Вали сделалось гибким, податливым, словно кусок кожи, который можно растянуть или смять, словно кусок металла на наковальне, который можно нагреть и охладить, согнуть и закалить. Когда Вали оказывался в воде, каждый миг тянулся, будто год. Когда его вытаскивали, солнце подпрыгивало, как пущенный по воде камешек. Хотя воля его не ослабевала, Вали все-таки пришлось отдыхать. Сначала его развязывали на время отдыха. Потом перестали. Конечно, сам он говорил: «Опустите меня в воду», но тело не желало этого, и чем чаще его погружали в трясину, тем сильнее он сопротивлялся. Сначала Вали сдерживался, пока его не дотаскивали до середины болота. Спустя день он лез в драку, еще стоя на его краю. Теперь трясина превратилась для Вали в источник ужаса, хотя никаких видений не было, не приходили ни озарения, ни откровения, лишь жуткая черная вода смыкалась над ним, лишь что-то давило изнутри, выжимая из легких весь воздух, а вода напирала снаружи, стремясь ворваться в них. Разум как будто наполнился тяжелой темной массой, слева она была тяжелее, чем справа, и от этого перекоса голова болела так, как не болела никогда в жизни. Горло было ободрано, и Вали с трудом говорил.