Кейв поднял на него взгляд:

— Вы полагаете, что я поощряю межрелигиозную ненависть?

— Нет, я придерживаюсь гораздо более простой теории. Я думаю, вам нравится насилие и юные ребята.

— Вы с ума сошли.

— Что ж, мистер Кейв, возможно, вы всего лишь заблуждаетесь, возможно. Тогда спрыгните с этого поезда, пока не поздно. Полицейская щедрость краткосрочна. — Он подошел к Кейву, наклонился и проговорил вполголоса: — Они проглотили вас. Вы в желудке Гар-Би. Можете выбраться оттуда. Но времени осталось не так много, как вы думаете.

Ребус потрепал Кейва по щеке. Кожа была холодная и мягкая, как курица из холодильника.

— Вы как-нибудь посмотрите на себя самого, Ребус. Если вы не слепы, то перед вами предстанет кандидат в законченные террористы.

— Правда в том, что меня туда никогда не тянуло. А вас?

Кейв встал и направился мимо него к дверям. Не останавливаясь, он вышел на улицу и двинулся дальше. Ребус выдул дым из носа, потом сел на край сцены и докурил сигарету. Может быть, он слишком рано поджег фитиль Саутара. Но если все получится, как он задумал, то у него будет больше информации о «Щите». В настоящий момент у него в руках был клубок спутанных проводов, из которого торчали разноцветные концы. Обезвредить такую штуку трудно, если не знаешь, какой провод нужно отключить первым. Дверь снова открылась, и он увидел фигуру Дейви Саутара. За его спиной маячили другие — всего больше десятка. Саутар тяжело дышал. Ребус посмотрел на свои часы, дай бог, чтобы они шли точно. В другом конце зала был запасный выход, но куда Ребусу рвануть оттуда? Поэтому он забрался на сцену и смотрел на них — смотрел, как они наступают на него. Саутар молчал. Вся процессия двигалась беззвучно, слышно было только их дыхание и шарканье ног по полу. Они подошли к сцене. Ребус взял в руки доску — часть поломанной декорации. Саутар, не сводя глаз с доски, начал подниматься на сцену, но остановился, услышав вой сирен. На мгновение он замер, не сводя глаз с Ребуса. Полицейский улыбался.

— Ты думаешь, я пришел сюда без своей кавалерии, Дейви? — Вой сирен приближался. — Твой ход, Дейви, — сказал Ребус, стараясь говорить спокойным голосом. — Хочешь устроить новые беспорядки — вот тебе шанс.

Но Дейви Саутар молча спрыгнул со сцены. Он стоял с широко раскрытыми немигающими глазами, словно одним усилием воли можно было взорвать Ребуса. Зарычав напоследок, он развернулся и ушел. Остальные последовали за ним. Некоторые оглядывались на Ребуса. Он не хотел, чтобы кто-то увидел выражение облегчения на его лице, а потому закурил еще одну сигарету. Саутар был псих — отвязавшаяся пушка, но он еще был и силен. Ребус только теперь начал понимать, насколько тот силен.

Тем вечером он вернулся домой измотанным. Слово «дом» применительно к квартире Пейшенс теперь отчасти потеряло свой смысл.

Его немного трясло. Когда Саутар вышел из зала в первый раз, он всю свою злость выместил на машине Ребуса, вот и теперь на ней появились свежие вмятины, фары были разбиты, лобовое стекло расколото. Актерам в машине казалось, что они наблюдают вспышку бешенства. Потом Ребус рассказал им о том, что случилось с их декорациями.

Выезжая из Гар-Би в сопровождении полиции, он думал о театральной труппе. Тем вечером, когда он видел беглого ольстерца, их машина была припаркована у «Делла». Он все еще хранил их рекламный листок — тот, что был сложен в бумажный самолетик.

Приехав на Сент-Леонардс, он отыскал их в программе «Фринджа»: «Театр активного сопротивления» — активного в противоположность пассивному, как предположил Ребус. Он сделал два звонка в Глазго. Ему обещали перезвонить. Остаток дня прошел как в тумане. Закрывая то, что осталось от его машины, он почувствовал чье-то присутствие у себя за спиной.

— Ну подожди, хорья морда! — Но, повернувшись, он увидел Каролину Рэттрей.

— Хорья морда?

— Я обознался.

Она обвила его руками.

— Но я — это я. Ты меня помнишь? Я — та, которая бог знает сколько дней пытается до тебя дозвониться. Я знаю, ты получаешь мои сообщения, — мне об этом сказали у тебя в отделении.

Наверное, Ормистон. Или Флауэр. Или кто-то еще, у кого зуб на него.

— Господи Исусе, Каро. — Он отстранился от нее. — Ты с ума сошла.

— Потому что пришла сюда? — Она оглянулась. — Она здесь живет?

Она говорила совершенно беззаботным голосом. Этого ему только сейчас не хватало. Его голова, казалось, вот-вот треснет прямо над бровями. Ему нужно было принять ванну и перестать думать. А чтобы перестать думать об этом деле, ему понадобится немало усилий.

— Ты устал, — сказала она.

Ребус не слушал ее. Он во все глаза смотрел на машину Пейшенс, на калитку, ведущую к ее квартире, потом на улицу, моля Бога, чтобы она не появилась.

— Я тоже устала, Джон. — Она заговорила громче. — Но за целый день всегда найдется время для того, чтобы проявить хоть капельку внимания.

— Не кричи на всю улицу, — прошипел он.

— Не смей мне указывать, что я должна делать.

— Боже мой, Каро…

Он зажмурил глаза, и она на мгновение смягчилась. Ему этого времени хватило, чтобы оценить свои физические и психические силы.

— Ты совсем замотался. — Она улыбнулась и прикоснулась к его лицу. — Извини, Джон. Я просто подумала, что ты меня избегаешь.

— Разве найдется такой мужчина, который стал бы тебя избегать, Каро?

Хотя он уже начал подозревать, что такой мужчина найдется.

— Пойдем выпьем, — сказала она.

— Не сегодня.

— Хорошо, — сказала она, надув губы. Мгновение назад она была буря и пламя, а теперь морская гладь при полном штиле. — Завтра?

— Отлично.

— Тогда в восемь часов в «Кали».

«Кали» означало бар отеля «Каледониан». Ребус кивнул.

— Отлично, — сказал он.

— Тогда до встречи.

Она снова прильнула к нему, поцеловала в губы. Он отпрянул от нее, вспомнив о запахе ее духов. Еще раз такой запашок — и Пейшенс взорвется, как ядерная бомба.

— До встречи, Каро.

Он проводил ее взглядом — она пошла к своей машине — и быстро спустился по ступенькам в квартиру.

Первым делом он включил краны в ванной. Посмотрел на себя в зеркало — и вздрогнул. Он увидел в зеркале своего отца. В старости отец отрастил маленькую седую бородку. В щетине Ребуса тоже пробивалась седина.

«Я похож на старика».

В дверь постучали.

— Ты ел? — раздался голос Пейшенс.

— Нет еще. А ты?

— Нет. Разогреть что-нибудь в микроволновке?

— Да, отлично.

Он добавил пены в воду.