ею овладевает неведомое чувство близости с этим ребенком, и, если не упустить этот момент, вполне возможно, между ними установятся доверительные отношения.

– Когда я была подростком, это была моя любимая книга… Собственно говоря, из-за нее…

Ханна была поражена тем, что в данный момент собирается сделать совершенно честное и откровенное признание. Ей заранее стало немного стыдно, однако под вопросительным взглядом девушки она вынуждена была закончить фразу.

– Собственно говоря, читая ее, я поняла, что можно стать писателем.

Теперь уже внимание девчушки было полностью приковано к Ханне.

– Так ты писатель? Как тебя зовут?

– Ханна Краузе-Бендикс.

Глаза девчушки загорелись. Что это, ее узнали?

– Как?! Так это ты?!

Ханна почувствовала, как кровь прихлынула к щекам, в глазах у нее слегка помутилось, она ощутила себя маленьким ребенком, удостоившимся похвалы. Узнавание, а точнее признание ее личности, ее достижений, заставило сердце биться сильнее, наполняя тело чувством легкости, невесомости. Ей и всегда это казалось крайне важным, но чтобы вот так, на какой-то заправке в крошечной исландской деревушке… Она ощутила, как тщеславие обволакивает ее на манер липкой сладкой ваты, которую хочется есть и есть, наслаждаясь тем, как она тает на языке.

– Я читала только одну твою книгу, «Мои дни в одиночестве», и она мне действительно очень понравилась. Как главный герой целый год ни с кем не разговаривал… Это так трогательно.

Ладно, пусть девчонка с автозаправки и не бог весь какая поклонница, но все же. Ханна подумала, что ей удалось отыскать еще один путь к сердцу деревни, которая удивительным и досадным образом то раскрывает ей свои объятия, то отталкивает ее. Сейчас самый подходящий момент, чтобы пожать плоды цивилизованной беседы с поклонницей.

– Хочешь, я пришлю тебе другие мои книги?

– Я не так много здесь зарабатываю, так что…

– Нет-нет! Разумеется, я пришлю тебе их в подарок. Думаю, никогда раньше я не встречала столь юного читателя. Мне это и вправду доставит удовольствие.

Довольно странно, но в данный момент Ханна чувствовала, что ей совершенно не трудно быть приветливой и доброжелательной. К собственному удивлению, она предложила книги без всякой задней мысли. Которая, между тем, все же потихоньку начала появляться.

– Можно мне пачку синих «Кингс» по двадцать штук?

Девушка протянула ей сигареты через прилавок. Ханна достала бумажник и, стараясь, чтобы голос ее звучал как можно небрежнее, перешла к самой деликатной теме:

– Ты знала Тора, того молодого человека, который погиб?

Девушка посмотрела на нее с удивлением, заметно было, что она смущена неожиданным поворотом разговора. Тем не менее она кивнула.

– Вообще-то он постарше меня, но у нас было много общих друзей.

– То есть не близкий твой друг?

Девушка покачала головой – нет.

– Значит, ты не?..

– Что?

Ханна задумалась – как бы выразиться поаккуратней?

– До тебя не долетали слухи о том, что случилось тем вечером? Я имею в виду, что молодые люди порой беседуют и иногда… Ну, не знаю. Может, кто-то, что-то слышал и не хочет идти с этим в полицию…

Девчушка пожала плечами.

– На самом деле разговоров хватает. Но мне как-то не очень хочется их слушать.

Ханна сочувственно кивнула – правильно делаешь.

– Понятное дело. Однако… А о чем говорят-то?

Собеседница посмотрела ей прямо в глаза. Она что, уже поняла, что Ханна явилась сюда только для того, чтобы вынюхивать? Девчушка слегка склонила голову на плечо, и Ханне внезапно показалось, что она стоит перед этим подростком абсолютно раздетая.

– А знаешь, почему я по-настоящему тобой восхищаюсь? Потому что ты не пишешь дерьмовые детективы, как все остальные. Я думаю, это суперкруто, что ты пишешь книги, которые читаем только мы, чудаки.

Ханна улыбнулась. Что тут скажешь? Да, теперь, черт возьми, пора заканчивать с расспросами и даже не заикаться о своем криминальном проекте. Вот блин!

– Что ж, спасибо за сигареты, чудачка. Увидимся.

Ханна направилась к выходу, но, когда она уже подходила к входной двери, девушка окликнула ее.

– Эй! Ты забыла спросить, как меня зовут, и взять мой адрес!

Ханна вопросительно посмотрела на нее. В глазах девушки появилось сомнение.

– Если, разумеется, то, что ты говорила о книгах…

Ханна в сердцах хлопнула себя по лбу, вернулась к девчушке и достала блокнот.

– Ну конечно, я совсем забыла. Вот, запиши здесь.

Ханна наблюдала за тем, как девочка пишет.

– Идун? Красивое имя.

Девочка, которую звали Идун, вернула блокнот Ханне.

– К сожалению, я не в курсе всех слухов о смерти Тора. Я знаю, что ты специалист в области психологии, и такое событие могло привлечь твое внимание… С точки зрения создания образов.

Ханна кивнула.

– Ну да, создания образов… Именно поэтому я и спросила.

– Если хочешь, приходи сегодня на вечеринку, которую мы устраиваем. Или… Ну, это не столько вечеринка, сколько… Все молодые люди в деревне хотят собраться, чтобы помянуть Тора. Так, как у нас заведено, на свой манер. Я уверена, если придешь, обязательно сумеешь что-то у кого-нибудь узнать…

Глядя на Идун, Ханна чуть было не обняла ее: какой неожиданный подарок – настоящий спасательный круг для расследования!

– Да, конечно, охотно приду!

Идун широко улыбнулась. Причину этого Ханна поняла, когда девушка напоследок тронула ее за рукав, чтобы лишний раз подчеркнуть свои слова.

– Отлично! Вот только еще одно… Не могла бы ты сходить в «Винбуд» и захватить выпивку и на нашу долю?

35

Полдня нервного ожидания, путешествие за покупками в «Винбуд», а затем долгая дремота. Едва Ханна успела вступить внутрь помещения, как ей сразу же захотелось уйти. Идун была права: в маленьком подвальчике – наверняка чьем-то жилище – очевидно, собралась вся молодежь Хусафьордура. Ханна осмотрелась. Видавшая виды разобранная диван-кровать, которую явно никогда не застилали, уголок геймера с двумя компьютерными мониторами на слишком маленьком пыльном столике, но зато с огромным офисным креслом, больше похожим на сиденье космонавта. Стены украшали мятые плакаты каких-то групп, названий которых Ханна никогда не слышала, на полу валялся мусор неопределенного происхождения. Из угла доносился шум – там помещался настольный футбол. Помимо того что Ханна чувствовала себя на тысячу лет старше всех собравшихся, она еще и ощущала приближение приступа клаустрофобии от тесноты подвальчика, а в памяти то и дело, подобно злому нервному тику, проносился калейдоскоп картин ее собственных подростковых бурных и неистовых вечеринок. Идун, похоже, заметила, что она готова ретироваться. Новая знакомая с автозаправки вцепилась мертвой хваткой в руку Ханны, как будто та была ребенком, собиравшимся перебежать улицу прямо перед машиной, и помешала ей уйти.

– Я понимаю, что для тебя все это выглядит слегка странно,