– Я тороплюсь! – процедил Бочаров. – Надо ехать… меня человек ждет!

– Ничего… обождет!

Она обняла его, потерлась полной грудью; присела на корточки, ловя ртом его член… Бочаров минуту или две стоял неподвижно, прислушиваясь к собственным ощущениям. Как ни старалась Мила, его плоть оставалась вялой, его естество не отзывалось на ее ласки.

– Да что это с тобой, Жень?! – сказала она удивленно. – Я тебя уже третий день не могу «завести»! Может, случилось чего?

– Да задолбало… всё задолбало! Так и импотентом недолго стать! – он выбрался из душевой, сдернул с крючка полотенце и принялся насухо вытираться. – Устал я… надо чё-то делать! А еще лучше – валить отсюда!

– Что? – переспросила Мила. – Я не расслышала, что ты там бормочешь!

– Вот что… Выключи сначала душ! – он дождался, когда она закроет кран и выберется из душевой кабинки. – Слушай сюда! Ты в офис сегодня не поедешь!

– Но… вторник же… есть дела!

– Я сказал! Все!! Игоря в «подготовительный» сегодня не води! Сидите дома, ждите либо моего звонка, либо – возвращения!

В половине седьмого Бочаров уже катил на своем «патруле» по Носовихинскому шоссе – в сторону столицы.

Ехать ему предстоит в Северное Тушино, где снимает «двушку» в новом монолите его давний знакомый Пауль Аристэ. Он же Павел Аристов – именно так предпочитает представляться в русскоязычной среде этот прекрасно говорящий по-русски прибалт.

Чтобы понять, что это за человек и какую роль он играет в жизни того же Бочарова, нужно сделать небольшое отступление.

У теневого лидера столичной ячейки НСО Вольфа, как и у всякого разумного, рационального человека, подвизающегося в оппозиционных властям структурах, имеются свои «крыши», кураторы в спецслужбах, а также собственный вполне легальный «бизнесок».

Тут важно понимать, что такие люди, как Вольф, – в миру Бочаров Евгений, тридцать шесть лет, русский, коренной москвич – как ни странно может показаться, востребованы в равной степени и властями и оппозицией, финансируемой из мутных зарубежных финансовых источников.

Для одних группировка национал-социалистов, радикальным крылом которой как раз и руководит Вольф (но не напрямую, не гласно, а через соратников, через того же Антизога), как сам факт ее существования, так и проводимые время от времени митинги, сборища и стычки с «инородцами», является прекрасным информационным поводом для разговоров о «русском фашизме», об опасности установления в стране полицейской диктатуры с националистическим душком.

Для других структуры НСО – это абсорбент, способный впитать в себя, вобрать многие другие опасные вещества. Или, если угодно, ловушка для легковерных, приманка, рассчитанная на определенных личностей, устроенная к тому же незамысловато, подобно липкой ленте для мух.

У Бочарова имеется трое кураторов, три источника финансирования и три «крыши». В своих взаимоотношения с «органами» он особо не мудрил, а шел путем тех, кто действовал на этой же поляне прежде него. По линии МВД он вот уже несколько лет контактирует с двумя сотрудниками СОБ[28], которым по роду их деятельности положено собирать информацию о национал-социалистических и правоэкстремистских организациях в Москве и в центральном регионе России. Еще раньше, в двухтысячном, на Бочарова вышли люди с Лубянки и вежливо предложили делиться с ними сведениями о структуре, активистах, замыслах, источниках финансирования столичной организации НСО и других близких по духу и целям движений. С этими товарищами – они изредка менялись, передавая партайгеноссе Вольфа друг другу вместе с делами, как важного информатора – Бочаров контачил не чаще одного раза в месяц. Иногда, если возникала нужда экстренно встретиться, звонил на известный ему номер, после чего ему сообщали время и место встречи с куратором…

Иногда эти люди давали ему деньги – наликом.

Но, во-первых, финансирование было не слишком щедрым.

А во-вторых, он, Бочаров, писал расписки на одни суммы, а на руки получал в два, а то и в три раза меньше.

К примеру, накануне первого «Русского марша» он должен был получить четыреста тысяч рублей, в чем и расписался, а реально ему выдали – сто штук деревянных…

Но он был не в обиде, что кураторы «пилят» те средства, что отпускаются на «оперативное сопровождение и сбор информации». Зато они обеспечивают со своей стороны ему спецслужистское прикрытие, а это нынче дорогого стоит.

У Бочарова имеется собственный бизнес, который ему помогли создать как его покровители из органов, так и люди, о которых Вольф никогда и ничего не сообщал своим «официальным» кураторам. Он владеет фирмой, занимающейся транспортировкой, торговлей и ремонтом подержанных автомобилей. Товар он получает – а в последнее время и сам завозит – из Европы, в основном – из Германии и Литвы. У него есть в собственности два трака для перевозки легковых автомобилей, есть офис и автомастерские в городе Железнодорожный Балашихинского района; он арендует торговые места на крупных авторынках, а всего в его фирме трудятся порядка тридцати человек (из которых, кстати, лишь трое являются «соратниками»).

Частично именно из этих средств финансируются те структуры НСО, которые Вольфу удалось взять к настоящему времени под свой контроль.

Недостающие средства, из расчета 10–15 тысяч условных единиц в месяц, Вольф получал через человека, который является не только его партнером по перепродаже подержанных бюргерских авто, но и его третьим по счету «куратором».

Человека, чьи указания значат для него гораздо, гораздо больше, чем ЦУ, которые он периодически получает от людей с Лубянки или с Петровки 34…

Пауль Аристэ, человек с двумя гражданствами, Эстонии и Виргинских островов, и с российским «видом на жительство».

Агент как минимум двух спецслужб, эстонской и британской, действующий под личиной средней руки бизнесмена, осуществляющего коммерческое сотрудничество с небольшими российскими фирмами, торгующими бэушными автомобилями, автобусами и траками.

Их свели в две тысячи третьем году, в Лондоне, куда Вольф прилетел под предлогом посещения одного из матчей своего любимого клуба «Арсенал». Прежний куратор, покинувший накануне Россию из-за проблем с властями, в присутствии знакомого по прежним поездкам джентльмена, сносно говорящего по-русски, познакомил Бочарова с его новым куратором, коим оказался Пауль Аристэ.

Выглядело это так, как будто Бочаров был не человеком, а вещью. Или проектом. Или компьютерной программой. Изделие под названием «Вольф», параметры такие-то, код доступ к программе такой-то. Один – сдал, второй – принял. А третий, немногословный джентльмен, назвавшийся Эдуардом, – он-то и был здесь главным – в чьем присутствии произошел акт приемо-передачи в одном из скромных лондонских офисов, пожав «русскому фашисту» руку, сказал «My congratulations!»[29]и обнажил в улыбке длинные лошадиные зубы – как будто они присутствовали не на рутинном вербовочном мероприятии, а на церемонии награждения Евгения Бочарова Орденом Британской империи…