— Да, вы мне говорили, — ответил Хансен. — Но ваши показатели невротизма относительно невысоки, и по ним никто не сказал бы, что вы склонны к депрессии.

Я внимательно посмотрела на график. Так и есть, мой невротизм расположился у верхней границы нормы. Немыслимо! Хансен передвинул бумаги поближе к себе и указал на одну из составляющих фактора «невротизм» — депрессию.

— Здесь вы тоже где-то вблизи среднего. Это значит, что подавляющее большинство тех, с кем вас сравнивают, отвечали точно так же, как вы, когда их спрашивали по поводу их взглядов на жизнь. Это можно интерпретировать так: ваш пессимистический настрой или депрессия — реакция на внешние факторы. Высокий показатель депрессивности означал бы, что причина в вас самих.

Для меня это звучало так, будто Хансен говорит о различии между тем, что в психиатрии называют меланхолией и реактивной депрессией. Но интуитивно я понимала, что он говорит о моем самовосприятии. Если честно, я всегда считала себя безнадежным меланхоликом. Тем, кто страдает, потому что так ему на роду написано, но переносит все это более-менее стойко. Значит, все не так? Неужели я просто слабак, который реагирует на малейшие жизненные неурядицы?

— Послушайте, — произнес Хансен, возвращая меня на землю. — Если вы просмотрите все компоненты невротизма, то увидите, что вы не хуже и не лучше других. А впрочем.

Он помолчал немного.

— ваш порог раздражимости. Вы немного более раздражительны, чем другие, и даже иногда впадаете в ярость.

Извините, дайте вздохнуть. Неужели этот человек не понимает, какими тупицами бывают люди?

— Вы пришли к нам с намерением выяснить все, что касается вашей депрессии. Гневливость — наиболее выраженный ее признак, — сказал он, глядя на меня сквозь узкие стекла очков.

— Вы действительно видите это в моем тесте?

— Без всякого сомнения. И я не удивлюсь, если то же самое скажут те, кто хорошо вас знает.

Да уж, они скажут; люди горазды судить. Но, мне кажется, мы зациклились на чем-то одном. Пора сменить пластинку.

— Немного странно, что показатель экстраверсии у меня ниже среднего. Тут нет ошибки? Как это совместить с тем, что я с удовольствием выступаю перед большой аудиторией?

Хансен снисходительно улыбнулся.

— Еще раз говорю вам — нельзя тупо смотреть на отдельные факторы. Есть другой показатель, как раз имеющий отношение к делу: очень низкий уровень социофобии. Вы говорите — у вас нет страха перед аудиторией?

— Более того — мне нравится общаться с ней.

— Это дает о себе знать ваша социальная устойчивость — хорошее качество. Но оборотная его сторона — полное безразличие к тому, какое впечатление вы производите.

Кое-что стало проясняться.

— Вашу социальную устойчивость нужно сопоставить с другим показателем, одним из компонентов открытости, а именно — с эмоциональностью. Она у вас выше среднего, а значит, ваша открытость к собственным переживаниям и к переживаниям других и ваша способность к сочувствию на самом деле высоки. Итак, налицо противоречие, — сказал Хансен с удовлетворением. — Вы, которую так легко вывести из себя, не улавливаете внешние сигналы, хотя и обладаете необходимым для этого инструментом!

Что тут скажешь? Я готова признать, что часто ссорюсь, что имею обыкновение говорить лишнее. Раскрою тайну: я могу сгоряча отправить не слишком вежливое послание по электронной почте, о чем позже жалею. Вместо этого я сказала:

— Мне с детства внушали, что ни в коем случае не нужно волноваться по поводу того, что подумают или скажут о тебе другие. Что я должна всегда делать то, что считаю нужным, и никогда не сомневаться в своей правоте.

— Это полностью согласуется с вашим личностным профилем: то, что вы говорите, я вижу на графике, — заметил Хансен. — Ваша уживчивость ниже некуда, и уступчивость где-то на минимуме, — отсюда страсть к спорам и склонность к соперничеству. Далее, показатель альтруизма ниже среднего. Это не означает, что вы не способны к сопереживанию; просто, имея свое мнение, вы твердо стоите на своем и не уклоняетесь от принятия непопулярных решений, — сказал он, несколько удивив меня.

Похоже, я могла бы стать неплохим менеджером?

— Ваш интерес к науке не случаен. Такого рода занятия действительно не располагают к альтруизму. Будь его показатель высоким, вы, возможно, стали бы гуманитарием. — Он немного помедлил. — На самом деле у вас слишком много мужских черт для женщины.

Сколько раз я уже слышала это от самых разных людей! И ведь никто их об этом не спрашивал.

— Позвольте быть совсем уж откровенным: при случае вы ведь можете дойти и до драки? Так вы самоутверждаетесь, это подпитывает вас, — продолжал свои измышления Хансен. — Но поговорим об эволюции личности, здесь есть за что зацепиться. Видите — вы все принимаете близко к сердцу и видите в черном цвете. У вас ярко выраженная склонность к стрессу, составляющей ранимости, и вы глубоко эмоциональны. Вы не сухой, рациональный человек, а.

— Взрывной?

— Настоящая боевая машина, я бы сказал.

— Вы хотите сказать — не будь я столь чувствительна к стрессам и глубоко эмоциональна, я была бы крайне неприятной личностью?

— Возможно.

Мы помолчали немного, а я взяла еще одну утешительную конфетку. Мне хотелось теперь перейти к главному, для чего я и приехала к Хансену. К проблеме эволюции личности. В какой мере наша личность зависит от генов и можно ли формировать ее самим?

— Как я уже говорил, личность — стабильная единица. По существу, пятифакторная модель утверждает: нужно жить в ладу с самим собой. Принять свое «я» и попытаться чуть-чуть подшлифовать его. Не идти на него в лобовую атаку, а немного улучшить в том, что кажется вам плохим, или, по крайней мере, сгладить.

Для иллюстрации он привел в пример футбольную команду. Если один из игроков «не тянет», нельзя просто выгнать его и взять другого — даже у самого престижного клуба бюджет не безграничен. Нужно как-то укрепить слабое звено, подключив других игроков или изменив тактику. То же самое — и с личностью.

На прощание Хансен подарил мне декорированное графическое изображение моего личностного профиля с приложением его интерпретации и несколькими полезными советами. Я обратила особое внимание на один из них, в самом конце, и выделила его желтым цветом с намерением показать приятелю:

Вы чувствительны к стрессам и ранимы в гораздо большей степени, чем большинство людей. Очень важно, чтобы рядом был человек, способный вас поддержать.

Ранимая и несговорчивая. Несомненно, плохое сочетание, с какой стороны ни взгляни. И откуда оно только взялось!

Если верить науке — значительная часть «вины» лежит на моих родителях и тех генах, которые они мне передали. В человеческой личности на удивление много генетики. По меркам теста «Большая пятерка», примерно 50 %. А по результатам масштабного исследования на близнецах, наследуемость сговорчивости находится на уровне 42 %, а открытости — 57 %[78]. Таким образом, вклад генетики и среды примерно одинаковы.