Но недалеко. На поверхность земли, — предложил Пушатопоркусампа, и я согласился, потому что хоть какая-то конкретика — уже лучше, чем беспорядочный спуск по каменному склону.

— А что, Разлом может блокировать или изменять и силы питомцев? — как ни в чем не бывало поинтересовался Пушистик, пока я краем глаза замечал, как исчезает мое тело, начиная с кончика хвоста и постепенно приближаясь к голове. Слишком постепенно, как по мне.

— Ты издеваешься? — не выдержал я, потому что светские разговоры про возможности и невозможности Разлома явно не то, чем бы я хотел заниматься.

— Злой ты, — и гепард в мысленном пространстве демонстративно отвернулся от меня.

Раздался второй взрыв, и меня закрутило так, что я предпочел закрыть глаза, продолжая мысленно вести счет просто для имитации времени.

И когда оказался в зеленой травке, под закатным солнцем, то в первую очередь закашлялся от обилия запахов.

— Земля… — видимо, я в какой-то момент потерял сознание, или Пуш что-то намудрил, но я снова был человеком, а полупрозрачный мелкий гепард сидел рядом.

— Ага, а надолго? — я перевел взгляд на своего питомца, не понимая его вопрос. — Я же сказал, что могу перенести недалеко. Мы поднялись вверх над якорем. Так сколько времени нужно якорю, чтобы добраться до поверхности земли?

И он не издевался. Он действительно любознательно спрашивал, без задних мыслей. Перенес нас из одного эпицентра взрыва в другой, и интересуется.

— Твою мать… — все, что я смог ответить.

Глава 21

Соображать пришлось быстро. Очень. Первый взрыв якоря уничтожил каменную гору. Второй может добраться до лабиринта. Третий доберется до поверхности земли. И с каждым взрывом территория Разлома будет расширяться, а сила взрывов увеличиваться. И как остановить эту чертову цепную реакцию, я не знал. Совершенно.

Когда наши ученые только исследовали взаимосвязь между якорем и Разломом, да и в принципе открыли то, что помогает дыре в мирах стабильно существовать и обрастать тварями, я был слишком юн. Поэтому да, проходя обучение на Мастера, я точно знал, что трогать мирно лежащий камушек посередине высокой горы не стоит, и почему. И описание того, что будет с решившим переместить якорь — тоже прикладывалось, переданное в красках. Почти поминутно расписанные этапы взрывов — были. Но я не знал две вещи. Что станет конечной точкой, и как это все прекратить.

Разлом сам по себе — паразит на теле мира, если уж говорить звериными терминами. Он как клещ, впивается в носителя, выкачивает из него силы, тянет на себя, но при этом сопутствует развитию мира, его круговороту энергии. Что будет, если клеща оставить на теле, но убить? Тело заразится инфекцией и если не умрет, то сильно покалечится. То есть именно то, что сейчас здесь происходит, благодаря законсервированным Разломам. А этот, единственный, который функционировал несколько лет, просто технически не мог стать нормальным энергообменом и хоть как-то спасти мир. А теперь вообще его погубит, если я срочно не вспомню или придумаю хоть что-нибудь по этому поводу.

Я явственно представил себе гриб огромного взрыва, шляпкой закрывающий все небо, и передернулся.

Для начала надо эвакуировать жителей из опасной зоны — всем придется покинуть столицу, чтобы избежать лишних жертв. Тут я мог предсказать все без проблем.

Взрыв, пауза, продвижение территории Разлома, ее изменение. Взрыв, пауза, продвижение Разлома, ее изменение. И четко в окружности, расширяя зону влияния. На четвертом появятся новые твари, скорее всего, голодные. Жить постоянно вне территории Разлома они не могут, но покидать на сутки, чтобы найти пропитание — легко. И вся эта масса хлынет в город, чтобы тупо пожрать. А там — простые жители, которые если и принадлежат к кланам стихий, то понятия не имеют ничего о подковерных играх Волконского с Императором. А, может, еще кого-нибудь.

Мастера Убийств имели свой кодекс. Свои Права и Правила. Но все они сводились к тому, чтобы сохранить имеющийся мир. Мир без жителей быть не может. А жители — не только животные или растения, но и люди. Мы косвенно их защищали так или иначе, принимая заказы на уничтожение тварей Разлома.

Пока одному Императору не пришло в голову использовать Мастера как киллера, для уничтожения лишнего человека «чтобы не потерялось равновесие и гармония». Лучше бы на Волконского посмотрел, проблема Императора далеко не в научных изысканиях Дениса Ашхибадовича и его компании «Молзар»!

Но злиться я могу потом, дома. Или не злиться — это деконструктивная эмоция Мастера, мы не злимся и не испытываем агрессии. Интерес, любопытство, спокойствие или боевой транс — но не злость или ненависть. Мы выше этого. Иначе — уничтожение.

Оглянувшись по сторонам, сквозь деревья заметив через дорогу табличку с адресом, я не сразу, но понял, где нахожусь, и откуда взялись посреди мегаполисной столицы деревья, травка и солнышко на голубом небе. Центральный парк, и я на самом краю, поэтому и было видно улицу с одной стороны. У меня есть минут десять, пока не наступит еще один взрыв, тот самый, который вырвется вместе с тварями на поверхность.

Значит, нужен телефон. Я знал только одного человека, который быстро поймет ситуацию и успеет что-либо предпринять. Или начать предпринимать. Вот только нюанс — у меня из всего, что есть — разодранная футболка, грязные спортивные штаны и пять монеток в потрепанных кроссовках. Бонусом — я сам испачканный, воняю и с безумными глазами после всех трансов, в которые входил за этот долгий день.

— Мужик, дай позвонить! — заметив парня, проходившего по дальней дорожке, уставившись в телефон, я кинулся к нему. А он настолько был в той социальной сети, что не сразу понял, что я к нему обращаюсь. И бегу. Быстро. Тренировано. Когда понял, то остановился и посмотрел на меня круглыми глазами.

— Позвонить. Один звонок, нужно очень, — я не знаю, что он подумал, но спрашивать не стал, просто выхватив аппарат из его рук, и набирая по памяти номер телефона Миши Осетина.

— Но это мой телефон! — как-то обиженно протянул парень, и я ему кивнул, пока слушал гудки соединения.