Марк не мог отвернуться от нее, так же, как не смог отвернуться от Фейс. И возможно, ему тоже кое-что нужно от Анны, если бы только знать, что в этот раз все будет по-другому. Он не сумел спасти свою жену, но, он надеялся, ему удастся спасти Анну.

Марк прищурился, стараясь разобрать дорожные знаки при свете фар своего автомобиля. Лиз сказала, что ему нужно искать знак, изображающий источник с горячими водами, и наконец-то он заметил его впереди, справа от себя.

Через несколько минут Марк свернул на узкую, покрытую гравием дорогу.

Джип «Чероки» был припаркован на подъездной аллее рядом с красной «Миатой» Лиз. Она не говорила о том, что будет не одна. Может, он приехал не вовремя? Нет, она бы так и сказала. Хотя Лиз и удивилась, когда услышала его голос, но, казалось, она жаждала услышать информацию, которую он может ей сообщить.

Марк постучал, а потом некоторое время стоял под дверью, пока она не приоткрылась и над цепочкой не показалась голова Лиз.

— Марк, привет. Я не ожидала, что ты так быстро сюда доберешься. — Лиз повозилась с цепочкой и сняла ее, чтобы он мог войти. Она почему-то выглядела взволнованной. — Прости за беспорядок, — извинилась она. — У меня не было возможности убрать.

Он вошел в небольшую гостиную с балками под потолком и камином. На диване стояла корзинка с грязными вещами, но в остальном комната выглядела достаточно опрятной. Зато Лиз была растрепанной. В гетрах и помятой футболке, с взъерошенными волосами, она выглядела так, будто только что встала с постели. Она совсем не была похожа на ту стильную женщину, которую он помнил с Недели семьи.

Марк услышал покашливание в соседней комнате и спросил:

— Я не вовремя?

Лиз бросила взгляд через плечо.

— Нет, вовсе нет. Мой друг, гм… он как раз собирался уходить. Могу я предложить тебе что-нибудь выпить? В холодильнике есть вино. — И прежде чем Марк успел ей напомнить, что не пьет, Лиз сказала: — Прости, я не подумала. Как насчет содовой?

— Стакан воды, если можно.

Но Лиз даже не пошла в кухню; она продолжала стоять на том же месте, глядя на Марка, и ее бровь вопросительно изогнулась.

— Расскажи мне об Анне. Эти неприятности довели меня до нервного срыва.

— Учитывая обстоятельства, она держится хорошо, насколько это вообще возможно в данной ситуации.

— Я не могла в это поверить, когда услышала. — Марк видел в глазах Лиз боль из-за того, что она не была тем человеком, которому позвонила Анна.

— Я также не смог, — сказал он. — Поэтому я здесь.

Лиз покачала головой.

— Это какой-то страшный сон. Сначала Моника… а теперь Анна в тюрьме.

Марк опустился на диван и почувствовал запах чистого белья.

— У тебя есть какие-нибудь мысли по поводу того, кто мог желать ее смерти?

— Ты спрашиваешь не того человека. Моника и я… ну, мы в общем-то не были близки. — Лиз пожала плечами. — Я не думаю, что кровные узы всегда самые сильные.

— Ты была рядом с ней, когда она нуждалась в тебе. — Марк подумал, что на Неделе семьи ему казалось, будто Лиз вовлечена в это против своей воли. Она раскрылась лишь к концу.

Губы Лиз тронула невеселая улыбка.

— Я сделала это для Анны. Поскольку считаю, что она моя единственная сестра.

Марк посмотрел на стоящие над камином фотографии улыбающегося мальчика без нескольких зубов.

— Твой сын?

Выражение лица Лиз смягчилось.

— Дилан. Ему восемь лет.

— Красивый ребенок.

— Он у отца. Брэтт забирает его на две ночи в неделю.

— Похоже на договоренность.

Щеки Лиз покрылись краской, как будто она услышала намек в его бесцеремонном замечании. Затем из зала донесся тихий мужской голос. Видимо, мужчина разговаривал по телефону.

Марк улыбнулся.

— Я здесь не как психотерапевт.

Лиз подняла голову, озадаченно рассматривая его. Затем ее лицо озарила внезапная догадка.

— Я понимаю. — Неожиданная боль на ее лице объяснила Марку, почему Анна не доверяла сестре настолько, чтобы обо всем ей рассказать. — Полагаю, что я не знаю свою сестру так хорошо, как думала.

Он увидел, что ей хотелось бы узнать больше, но сдержанно произнес:

— Сейчас самое главное — это вытащить ее из тюрьмы. Я здесь, чтобы сделать все, что в моих силах.

Тяжело вздохнув, Лиз опустилась в кресло напротив него.

— Так что происходит сейчас? Лаура говорила что-то о предъявлении обвинения.

— Завтра мы должны узнать больше.

— Но ты-то веришь, что Анна невиновна? — Молчание Марка ответило само за себя, побуждая Лиз строить предположения наугад. — Держу пари, что в этом замешан Гленн. Я никогда не доверяла этому парню.

— Гленн? — Марк с интересом подался вперед.

— Агент Моники. Я удивлена, что Анна о нем не упомянула.

— Почему ты думаешь, что он в этом замешан?

Лиз пожала плечами.

— Кто знает? Может, они с Моникой были любовниками и он застал ее в постели с другим. А может, он подумал, что сможет нажиться на ее смерти. Я знаю одно: он даже более аморален, чем все остальные агенты.

Только теперь мужчина зашел из прихожей в гостиную. Он был высоким и загорелым, того привлекательного американского типа внешности, который вы ожидаете увидеть на рекламном стенде.

— Привет, я Дэвид, — он добродушно улыбнулся, протягивая руку. В желто-коричневых брюках и синей рубашке, с прядью выгоревших на солнце каштановых волос, падающей на его лоб, он мог сойти за человека, выбранного в национальную футбольную лигу под первым номером, хотя был примерно одного возраста с Марком.

Марк встал и пожал ему руку.

— Марк Ребой. Извините, что я ворвался к вам так неожиданно. Лиз не сказала мне, что она не одна.

— Ничего страшного. Я как раз собирался уходить, — улыбка Дэвида погасла, сменившись выражением участия. — Как Анна? Я приехал, как только обо всем узнал. Я думал… — они с Лиз обменялись многозначительными взглядами. — Я могу чем-нибудь помочь?

— Мы сообщим, если понадобится ваша помощь.

Дэвид снова повернулся к Лиз.

— Позвонишь мне?

— Конечно, — беспечно произнесла она.

— Заходите в мое кафе, если у вас будет возможность, — сказал Дэвид Марку. — Оно называется «Три-Хаус». Спросите у любого, и вам укажут верное направление. — Марк заметил на пальце Дэвида обручальное кольцо. Так вот почему Лиз казалась такой обеспокоенной! Но Марк был не в том положении, чтобы кого-то судить.

Он улыбнулся.