– Ты вроде собиралась дополнить мобиль, чтобы я потом его приладил, – заметил он, с опаской глядя, как Майя тянется к самому дальнему крючку.

В теплую погоду она обычно надевала под свободную блузу не бюстгальтер, а облегающий топ, причем за работой, когда не было посторонних, сбрасывала блузу. Потому он и явился, наверное, в магазин – чтобы застать ее в таком виде.

Когда Майя спускалась со стремянки, груди ее призывно колыхались. Аксель залюбовался этим зрелищем! Хотя молоко так и не подошло, они остались полными, упругими и высокими настолько, насколько может желать любой мужчина из плоти и крови. Тонкий трикотаж не только не скрывал их очертаний, но даже подчеркивал. Аксель задался вопросом, долго ли еще сможет практиковать воздержание. Он был на грани срыва, хотя честно старался побороть искушение.

– И куда бы ты его приладил? Пока не попробуешь, не узнаешь.

Майя поднялась на цыпочки и чмокнула его в щеку, окутав ароматом гиацинтов. Она умела выбирать духи. Если бы не железная воля, Аксель без долгих разговоров опрокинул бы ее на спину. Ах, как хотелось схватить ее в объятия и упиться поцелуями, пока голова не пойдет кругом! Но ведь этим дело не кончится, а страстные объятия на полу, перед самыми окнами, вряд ли укрепят и без того шаткую репутацию супругов Хоулм. Нет, только не теперь, когда он почти заручился поддержкой совета по контролю за продажей спиртного.

– Это дракон настоял? – осведомился Аксель, чтобы отвлечься.

– Само собой. – Майя прошла к прилавку и взялась за электрический чайник. – Чаю?

– Нет, спасибо. – Заметив, что она наливает кипяток в незнакомую чашку, Аксель был несколько озадачен. – А где твой сервиз?

– Пока в школе, – смущенно ответила она. – Я про него совсем забыла!

Если бы не смущение, он бы ничего не заметил. Разномастный сервиз много значил для Майи, и как-то не хотелось думать, что он коротает дни в коробке, словно в ожидании очередного переезда. Аксель знал, что это единственное ее достояние. Поскольку прямой атакой от нее можно было добиться не больше, чем от Констанс, он избрал обходной путь.

– Что, Стивен решил подработать со своим ансамблем в Шарлотте, в ночном клубе?

– Почему бы и нет? – Майя достала из-под прилавка бутылку минеральной воды и бросила Акселю. – Альбом записан, гастроли начнутся еще не скоро. Должен же он себя чем-то занять.

Аксель с трудом подавил приступ нервной тошноты. Человек рациональный не устроит сцену из-за того, что отец хочет быть ближе к дочери. Да и что в этом плохого? Плохо, что при этом он будет ближе к Майе.

– Значит, он пустил здесь корни? – спросил Аксель как можно спокойнее.

– Насколько я знаю Стиви, он валяет дурака, отираясь рядом, – сказала Майя с улыбкой и по-турецки уселась в вольтеровское кресло (ее последнее приобретение). – Кстати, ему самое место в ночном клубе – он встает с совами. Боже мой, Аксель, сядь! Ты вышагиваешь, как раздраженный тигр.

Вместо этого он подошел к прилавку, заглянул за него и обнаружил длинный ряд украшенных драконами кроссовок.

– Принимаешь заказы?

– Да, – с вызовом ответила Майя. – Это забавно, нравится детям, мне почти ничего не стоит и приносит доход. Сегодня я заработала пятьдесят долларов.

Пятьдесят долларов! Едва достанет заплатить за коммунальные услуги. Впрочем, он явился не ради критики.

Аксель уселся рядом с Майей – слава Богу, не на ее кошмарный стул из витого железа, а на свой собственный, удобный.

– Дорожный отдел настаивает на принудительном отчуждении земель Пфайфера, и, надо сказать, преуспел в этом. Через месяц будет открытое заседание.

Ему совсем не хотелось быть дурным вестником. Школа открылась на лето, успех был полный, и Майя так радовалась этому, что забыла обо всем остальном. Она даже приготовилась отложить открытие магазина, но короткое письмо сестры стало чем-то вроде холодного душа, так что полный внеклассный день пришлось свести к послеобеденным занятиям. Судя по всему, Клео предстояло выйти раньше срока за примерное поведение. Ее вопросы насчет магазина и Мэтти граничили с грубостью. Акселю Клео нравилась чем дальше, тем меньше.

Поскольку Майя интересовалась также и магазином, он был рад, что у нее есть на это время. Помимо прочего, это позволяло им порой побыть наедине, как в эти минуты, хотя чаще рядом находились дети. В этот день Констанс и Мэтти были на экскурсии, Алекса тихонько агукала в своей люльке, и, если бы не проблемы, атмосфера была совсем мирной, и можно было даже поухаживать за молодой женой. Однако проблемы были, и Майя кусала губы, огорченно созерцая игру света в хрустале. Из динамиков лилась невообразимо тоскливая шотландская песня. Хотелось так ударить по ним кулаком, чтобы раз и навсегда превратить в груду пластмассы. Аксель подумал, что в последнее время то и дело испытывает подобные побуждения, но, слава Богу, пока еще способен их обуздывать.

– Думаю, нужно привлечь общественность на нашу сторону, – наконец сказала Майя очень оживленным тоном. – Ведь особняк Пфайфера – в своем роде исторический памятник. Неужели население променяет его на безобразную ленту асфальта?

У Акселя чуть не вырвалось: «Запросто! Широкие слои населения всегда предпочтут кратчайшую дорогу до зеленной лавки творению самого гениального зодчего!» Но он придержал язык. Майя и сама все прекрасно знала, просто прятала голову в песок. Более того, она понимала и это. Позитивный взгляд на вещи был ей нужен как воздух, потому что иначе она уже рыдала бы в голос. Он решительно предпочитал улыбку, даже если для нее не было оснований.

– Да, мы начнем кампанию в защиту собственности Пфайфера, – мягко подтвердил Аксель, зная, что рассчитывать на успех не приходится.

Но он не мог разочаровать Майю. Они все еще находились на той стадии отношений, когда острые углы тщательно обходятся и при этом взвешивается каждый поступок, каждое слово. Аксель привык действовать осторожно, словно нарисованные на стенах столовой кусты были шиповником с колючками длиной в палец.

– Дорога в зоне возможного затопления обойдется в кругленькую сумму, – вдруг заметила Майя.

Аксель раскрыл рот. Вот это да! Его жена была истинным кладезем премудростей.

– Порой тебе не откажешь в здравомыслии! – сказал он и перепугался, что последует вспышка негодования.

Однако Майя только просияла, словно он забросал ее комплиментами. Сияние было в улыбке, глазах и как будто даже вокруг нее. Аксель ощутил, как пресловутая стрела пронзает ему сердце, смутился и вскочил со стула. Он знал, чем чревато обвинение в разбазаривании средств – мэр окончательно ополчится против него. Анализ затрат, если бы до этого дошло, мог отодвинуть строительство дороги на неопределенный срок, но инспектора всех сортов появились бы снова и в еще большем количестве. Но эта улыбка!.. Он явно обезумел от вожделения.

– Я этим займусь. Население охотнее клюет на чрезмерные затраты, чем на историческое наследие.