что жители станицы поголовно здороваются с ним, и не просто так, а с заметным уважением. Похоже, известие о его приключениях уже стало достоянием общественности.

У комендатуры Сашка застал странную картину. Кавалькада горцев стояла посреди площади перед зданием, а десяток солдат, рассредоточившись вокруг с оружием в руках, делали вид, что их это не касается. Десятник, увидев Сашку, кивнул каким-то своим мыслям и сделал знак стоявшему рядом молодому солдату. Забежав в здание, тот вернулся буквально через минуту и, коротко кивнув десятнику, занял свое место рядом с ним.

Удивленно хмыкнув, Сашка направился в комендатуру, но не успел пройти и половину пути, когда на крыльце появился сам комендант. Увидев парня, тот одобрительно усмехнулся и, легко сбежав по ступенькам, направился прямо к горцам. Понимая, что подобные процедуры здесь давно уже отработаны, Сашка свернул туда же.

– Здравствуй, ходжа Хазрат, – поздоровался штабс-капитан.

– И ты здравствуй, комендант, – склонил горец голову в вежливом кивке.

– Хочешь забрать тела?

– Да. Твой человек сказал, что привез их сюда, – ответил горец, подбородком указав на подошедшего парня.

– Это так, – кивнул штабс-капитан. – Вы уже договорились?

– Нет. Разговора еще не было. Но цену я знаю.

– Решать ему, – пожал комендант плечами и, повернувшись к Сашке, пояснил: – За каждое тело они обычно платят по десять рублей серебром. Из них по рублю ты платишь доктору и его санитарам. Они тела обмывали. И на пропой в десяток, что тебя прикрывает сейчас. Ну, тут уж как сам решишь. Обычно трешки хватает. Ну и на выкуп пленных в церкви обычно жертвуют. Тоже по своему решению.

– Возьми деньги, – сказал горец, подавая знак стоявшему рядом воину, и тот, зло оскалившись, швырнул в пыль к ногам парня увесистый кошель.

– Я не шакал, чтобы на мертвых зарабатывать. Мне хватит того, что я взял трофеями, – ответил Сашка, даже не глянув на кошель. – Заплатите хакиму, его помощникам и солдатам. Остальное оставьте себе, – закончил Сашка и, повернувшись к штабс-капитану, попросил: – Отдайте им тела, как только рассчитаются. А мне бы хотелось забрать свои трофеи.

– Сейчас принесут, – удивленно кивнул тот. – И деньги за коней тоже.

– Вот и хорошо, – улыбнулся Сашка.

Старший горец, чуть слышно зашипев, кивнул вознице арбы, и тот погнал волов к зданию больницы. Бросивший Сашке кошель воин, подчиняясь его знаку, толкнул пятками коня и, свесившись с седла, подхватил свое серебро. Потом, тихо что-то сказав, поехал следом за арбой. В том, что он выругался, Сашка даже не сомневался, но решил не заострять на этом внимания. Из комендатуры вышел солдат, груженный каким-то баулом, и направился прямо к ним.

Подчиняясь молчаливой команде коменданта, он положил баул прямо на землю и, быстро распустив узлы, развернул его.

– Убедись, – негромко сказал штабс-капитан. – Пять ружей, десять пистолетов, пять кинжалов, пять сабель, весь огненный припас, пули и капсюли. В общем, все, что при них было. Переметные сумы и седла можешь забрать на конюшне. Если хочешь. А можешь продать вместе с конями.

– Так и сделаю, – кивнул Сашка, успевший забрать с тел всю наличность и все ценное, еще когда вез их в комендатуру.

Внимание его привлекли ружье и сабля. Сталь отличной выделки на стволе сразу показывала, что это не простое оружие. Сдержав себя, парень попросил солдата увязать все обратно и уже хотел спросить у коменданта, где можно получить плату за лошадей, когда от больницы галопом подлетел отправленный туда горец и, едва осадив коня, яростно выкрикнул:

– Я вызываю тебя на длань Аллаха.

От такого поворота Сашка растерянно замер, недоуменно глядя на резко помрачневшего коменданта.

– И что это значит? – уточнил парень, положив ладонь на рукоять револьвера. На всякий случай.

– Это вызов на поединок, – тихо пояснил штабс-капитан. – И отказавшись, ты станешь для них трусом, которого может убить любой.

«Что-то я не помню таких правил у наших горцев», – растерянно подумал Сашка и, повернувшись к вызвавшему его воину, спросил:

– Какие правила?

– Сражаемся в кругу. Кто вышел за черту, проиграл. Уронил оружие, проиграл. Попросил пощады, проиграл. Проигравший умирает, – зло, кривя губы, пояснил горец.

– И чем деремся? – спросил Сашка, почесав в затылке.

– На саблях. Там, – горец указал на баул, – тебе есть чем биться. Я жду ответа.

– А чего тут думать? – пожал Сашка плечами. – Пусть твои люди круг рисуют.

– Смелый гяур, – рассмеялся горец, змеей соскальзывая с коня.

По его знаку двое молодых воинов спрыгнули с коней и отбежали в сторону. Один из них нес с собой аркан. Ухватив его конец, второй воин отсчитал от напарника семь шагов и, держа веревку вытянутой левой рукой, выхватил саблю. Ткнув ее концом в землю, он начал пятиться по кругу. Сабля очертила на земле ровный круг в пятнадцать шагов в поперечнике. Воины закончили и снова уселись в седла. Отъехав от круга на несколько метров, они замерли, словно чего-то ожидая.

Вызвавший парня горец, передав поводья своего коня одному из воинов, принялся раздеваться до пояса. Чуть пожав плечами, Сашка снова развернул баул с оружием и, не раздумывая, выбрал ту самую саблю, что привлекла его внимание. Вытянув ее из ножен, он только восхищенно вздохнул и про себя порадовался, что не прогадал. Синеватая дамасская сталь с муаровым узором говорила сама за себя. Отложив саблю в сторону, парень начал раздеваться.

Стоявший рядом штабс-капитан, наблюдая за ним, еле слышно сказал, явно досадуя, что не может разрулить ситуацию по-другому.

– Александр, это опасно. Это очень сильный воин. И вмешаться я и мои люди не можем. Но если вы откажетесь, все поймут. Вы механик, а не солдат.

– Я был солдатом, – ответил Сашка, усмехнувшись уголками губ.

Бросив рубашку на оружие, он подхватил саблю и, развернувшись, направился к очерченному кругу. Горцы, увидев шрамы на его торсе, начали переглядываться, одобрительно кивая. Пару раз, провернув клинок в руке, чтобы привыкнуть к его весу, Сашка не спеша шагнул в круг. Вызвавший его горец, закончив молитву, поднялся и, шагнув в круг, громко сказал:

– Я думал, ты испугаешься. Но ты воин. Это хорошо. Приятнее убить воина, чем покорного барана.

– Даже в детстве я не был бараном. А уж теперь и подавно, – усмехнулся Сашка и, прикрыв глаза, постарался вспомнить то состояние, которое ощущал в своем сне.

– Бой до смерти, гяур, – напомнил горец и, гортанно вскрикнув, атаковал.

С этого момента Сашка воспринимал все происходящее словно со стороны. Тело двигалось независимо от его желаний, словно жило своей жизнью. Сабли поединщиков сталкивались, высекая искры, заметные даже в солнечном свете. Все видевшие эту картину замерли, пытаясь понять, что происходит. А бой