– Можете быть спокойны, – заверил мэтр. – Ноймаринен отложил наказание даже Манриков и Колиньяров, а их вина очевидна.

– И все же я просил бы Лионеля… графа Савиньяка написать регенту.

– Он напишет, – заверил мэтр. – Таким образом, остается признать, что во всем, что не касается судьбы Ракана, мы сошлись. Теперь самое неприятное. Ни маршал, ни регент не могут обещать жизнь и свободу Альдо Ракану. Если бы маршал пообещал вам подобное, вы имели бы все основания заподозрить его во лжи. Единственное, в чем вы можете быть уверены, так это в том, что судьбу господина Ракана определит не месть, а закон и здравый смысл. Ваше здоровье, герцог!

Вот и все. Слово сказано. На одной чаше жизни южан, Дикона, того же Дэвида, может быть – Марианны, на другой – человек, называющий тебя другом, только вот дружба для него не значит ничего. Как и любовь, благодарность, совесть…

– Я знаю, что Альдо не любят, – начал Робер и замолчал, не представляя, что говорить дальше.

– Я не знаю, за что этого господина не любят другие, – пришел на помощь мэтр, – лично мне он неприятен за сочетание жестокости, безответственности и уверенности, что чем подлее выбранный способ, тем большей удачей он обернется. Такой человек не может быть ничьим другом, и все данные ему обязательства ничего не сто́ят, так как не являются обоюдными.

Возразить было нечего, но от адвокатской правоты легче не становилось. Альдо мог быть каким угодно… Он разбил любовь Матильды, потерял Мэллит, Удо, Дугласа, но они не ударили в спину. Они могли уйти, ведь за ними никого не было… Робер тронул браслет:

– Мэтр Инголс, вы – замечательный защитник. Может быть, лучший из ныне живущих. Я ценю вашу помощь и ваши советы, но ни один адвокат не защитит человека от самого себя. Я знаю, каков Альдо, и знаю лучше вас, но меня это не оправдывает.

– Значит ли это, что вы не настаиваете на сохранении Альдо Ракану жизни и свободы любой ценой? – Мэтр был само равнодушие, и Робер был за это только благодарен.

– Не настаиваю. – Эпинэ оттолкнул бокал, словно он мог обжечь. – Что мне следует делать?

– Для начала – подписать сегодняшним числом вот эти бумаги. – Мэтр в очередной раз полез за пазуху. – Они совершенно одинаковы. Одна будет храниться у вас, другая – у меня. После чего остается готовиться и ждать указаний от маршала. Он, насколько мне известно, уже выступил.

– Прекрасно. – Робер принял бумаги и подошел к столу. Перо сиротливо лежало там, где он его оставил. Белый мостик между Ренквахой и Олларией. Начало и конец…

– Стойте! – Инголс аж задохнулся от возмущения. – Вы подписали не читая!

– Зачем читать? – Усталость осела на плечи мокрым весенним сугробом. – Я же сказал, что согласен, разве что… Я хочу, чтобы между нами была ясность. Мне помилования не нужно, и я им не воспользуюсь.

– Вы хоть понимаете, во что ввязались? – Мэтр Инголс был хмур и значителен. – Если возникнут малейшие подозрения, вы и ваши люди обречены.

– Если я не подпишу, мы обречены тем более. Вместе с Олларией.

– И все же прочитайте, – велел адвокат. Препираться не хотелось, и Робер поднес лист к глазам:

«Сим подтверждается, что член палаты защитников Конрад-Бенедикт Инголс получил в качестве платы за время, потраченное на подготовку судебной защиты герцога Алва, одну тысячу восемьсот двадцать два полновесных талла, кои были ему выплачены в доме герцога Эпинэ из личных средств герцога Эпинэ во 2-й день Зимних Ветров 400 года текущего Круга.

Со своей стороны, Конрад-Бенедикт Инголс подтверждает, что полностью удовлетворен полученной суммой и не имеет к талигойской короне никаких претензий».

– Я распоряжусь подготовить деньги. – Рука Эпинэ потянулась к шнуру, но на пути оказался крысиный нос. – Увы, может оказаться, что в доме не найдется нужной суммы.

– Монсеньор, – тоном закипающего котла возвестил мэтр Инголс, – умоляю, когда все закончится, посвятите себя армии и только армии. Вы мне ничего не должны, но эти расписки объясняют мой визит и обязывают Альдо Ракана возместить ваши затраты. Золото вам понадобится, и очень скоро.

400 год К.С. 3-й день Зимних Ветров

1

– Она хочет ехать с нами! – Айрис смахнула рукавом погнутый кубок. – Зачем ей это нужно? Я… Я лучше останусь.

– Кто она? – не поняла Луиза, поднимая фамильного уродца. – Жаль, что серебряный. Разбился бы – к счастью.

– Матушка! – выдохнула Айрис. – И что ей от меня нужно?!

– Вероятно, поговорить, – предположила капитанша, – во время прогулки это удобнее. Эрэа Мирабелла хорошая наездница?

– Не знаю, – растерялась дочь. – Я… Я не помню, чтобы она ездила верхом.

– Значит, ей очень нужно. – Хватит ли у Мирабеллы ума промолчать про ссору в церкви? – Ты помнишь, что обещала?

– Я обещала с ней помириться, – не стала юлить Айрис, – я хотела… Я каждое утро хочу, только не получается.

– А сейчас получится! – выдала желаемое за действительное Луиза. – Только постарайся ее дослушать. Что бы твоя мать ни говорила, она не травила Бьянко, не нарушала присягу и не вламывалась в чужой дом, а своего у нее нет и не было.

– Это у меня не было, – серые глаза упрямо сверкнули, – а у Эдит и Дейдри нет и сейчас. Из-за нее.

– У тебя дом будет, – и не дай тебе святая Октавия узнать, каково жить совой в чужих развалинах, – а у Мирабеллы Карлион дома не было. Дом – это место, которое тебя любит и которое любишь ты. Без любви дома нет, а твоя мать… А, чего тут скажешь…

– Госпожа Арамона, – Айрис подбежала к Луизе и ухватила дуэнью за обе руки, – я обещала. Я сделаю, только бы она не…

– Если эрэа заговорит про Монсеньора, – посоветовала Луиза, – не слушай, но и не спорь. Перебей чем-нибудь… Лучше всего скажи про лошадь, что ты знаешь, отчего она погибла. Или про королеву скажи. Катарина просила вас примириться.

– Только бы с ней ничего не случилось, – выдохнула Айрис. – Она же теперь совсем одна…

– Ничего с ней не станется! – прикрикнула Луиза. – Эпинэ – ее кузен, да и дам ей оставили с избытком. Даже Дженнифер вернулась.

– А сначала струсила, – отрезала Айрис. – Нужно сделать так, чтобы Таракан отпустил Катарину раньше, чем мы приведем Савиньяка. Дядя Эйвон, что-то случилось?

– Дорогая Айрис, – Эйвон чинно чмокнул племянницу в бледную щечку, – все хорошо. Сегодня замечательная погода. Моя кузина и ваша матушка просит присоединиться к прогулке меня и госпожу Арамона с дочерью.

– Передайте мою благодарность эрэа Мирабелле, – Луиза отвесила любовнику наипридворнейший реверанс, – мы сейчас спустимся.

2

– Ричард Окделл, идемте со мной, – хмуро бросил Варден, – захватите плащ и шляпу.