— Всё, поняла! — быстро произнесла я, не желая его дальше злить.

— Да вряд ли, — усмехнулся он. — Сто раз уже об одном и том же говорили, и всё равно….

Теперь перебила я:

— Я буду жить у тебя, позову друзей и устрою вечеринку, чтобы соседи потом ментам жаловались!

— Вот так лучше, — засмеялся Руслан. — Только у тебя друзей в Москве нет.

— Ну… Серёжа Кирилов, например, очень хочет стать мне другом, — пошутила я.

— Соня! — рявкнул Беркут, не оценив мою шутку.

— Да я же шучу!

— Это хреновая шутка, и Серёже твоему будет совсем не смешно, когда я вернусь, что-то он меня напрягать стал.

Боже, а ведь Серёжа даже не в курсе, что даже сейчас, находясь далеко, он бесит комбата. Причём, в этот раз, даже не участвуя в ситуации, надо завязывать с такими шутками.

— Всё, остынь, я просто хотела тебя развеселить.

— Отличный способ! — захохотал Руслан.

— Но ты всё-таки смеёшься, — улыбнувшись, заметила я. — А то, что друзей у меня тут нет — не проблема, я своих краснодарских позову! В общем, найду, с кем вечеринку замутить. Главное, чтобы время побыстрее пролетело, и ты вернулся домой, — со вздохом добавила я.

— Зови, малышка, — растаял Беркут. — Хочешь, и Кирилова зови, только предупреди его, что это будет его последняя вечеринка.

— Да его же из части не выпустят, он же срочник, — наигранно расстроилась я.

— Соня!

— Молчу, молчу, — опять засмеялась я.

— Отдыхай, рыжая, завтра вставать рано. Про Исаева помнишь, да? Если будет доставать — сразу звони мне. И по поводу столовой: пожалуйста, ходи кушать, хорошо?

— Хорошо. Помню. Доброй ночи, — погрустнела я.

— Я люблю тебя, рыжая.

— Я люблю тебя, Беркут.

Засыпать после разговора с ним было приятнее. Что ж, один день уже позади, осталось ещё двадцать девять.

На работе я, как и обещала Руслану, пошла на завтрак, убеждаясь, что, кажется, меня действительно не ненавидят. Солдаты были со мной достаточно доброжелательны, только один Серёжа обходил меня теперь стороной. Видимо, Беркут с ним всё же виделся после слуха, что парень решил принести мне еды. Ну это всё равно лучше, пусть только один человек, чем все. Я, кстати, хотела сначала поговорить с Серёжей, извиниться за своего ревнивца, если ему из-за меня досталось, но потом решила, что всё же, наверное, не стоит. Сейчас нас вместе увидят, донесут комбату, и всё по новой.

А ещё я на завтраке увидела Исаева, и что-то он мне не понравился. В смысле, я этого дядьку всегда недолюбливала, как, впрочем, и он меня, но сегодня мне не понравился его вид, как врачу. Бледный он какой-то, да и вообще… черты лица чуть изменены. Я, работая на скорой, много раз видела такое состояние у человека, поэтому знала, что, если я не ошибаюсь сейчас, и оправдаются мои худшие подозрения, то времени совсем не много у нас. И я, как врач, не могу просто продолжить спокойно завтракать. Пусть лучше он на меня потом снова наорёт, чем….

Поднявшись, я решительно зашагала к столу, за которым сидело наше начальство. С Исаевым завтракали ещё двое, и пока я удивлялась, как никто из них не заметил явный нездоровый вид Исаева, они все удивлялись моему появлению у их стола.

— Разрешите обратиться! — с тревогой смотря на замкомбата, выпалила я, замерев в ожидании ответа. Сейчас и станет ясно, ошибаюсь я, или нет.

Он тяжело вздохнул, а я заметила, что к завтраку Исаев так и не притронулся. Ему точно плохо.

— Что случилось? — еле проговорил он, не называя даже моего имени, потому что в его состоянии говорить тяжело.

— Вы можете улыбнуться?

— Чего?

— Ну, или попробуйте поднять одновременно обе руки вверх.

— В чём дело? — не стерпел один из сидящих за столом.

— Вам плохо, верно? — не обращая внимания на возмущения, допытывалась я у Исаева.

Тот снова вздохнул.

— Пройдёт.

— Не пройдёт, если это инсульт! — настаивала я.

— Какой ещё инсульт? — испугался другой.

— Да посмотрите на его лицо! Это предынсультное состояние! Я же не буду сейчас объяснять, с чего я сделала такие выводы, и что в данный момент происходит с его организмом, это долго! Пожалуйста, поднимите обе руки вверх! Я отстану, если вы это сделаете!

Исаев напрягся, услышав страшный диагноз, и попробовал выполнить мою просьбу. Как я и боялась — не вышло, поднять он смог только одну руку.

— А другую? — испугались его спутники.

— Он не сможет, половина тела может не слушаться.  Скорую! — бросила я. — Помогите ему дойти до моего кабинета!

Народ засуетился. Солдаты, подхватив под руки напуганного Исаева, повели его в медчасть, кто-то стал звонить в скорую, я же помчалась следом за своим неожиданным пациентом. Всё будет хорошо, теперь главное, чтобы мои коллеги из скорой помощи приехали поскорее, тогда мы успеем предотвратить плачевные последствия. Исаев пока в сознании, он может говорить, это значит, что шанс очень большой.

Когда ребята уложили его на кушетку, я принялась снимать с Исаева все сковывающие вещи, изумляя присутствующих и его самого. Сняла с него ремень, расстегнула все пуговицы на кителе, стянула берцы. Потом выгнала всех из своего кабинета, чтобы воздуха побольше было, приказав встречать скорую, открыла окно нараспашку и дала больному сразу десять таблеток "Глицина".

— Много, — испугался он, но таблетки всё же принял.

Да, Исаев, наверное, решил, что я хочу его убить, пока никого нет, но в этой ситуации лучше перестраховаться.

— Так надо, — успокоила я. Измерив пациенту давление, я дала ему ещё одно лекарство и присела рядом с ним на кушетку. Всё, я сделала всё, что могла, теперь всё зависит не от меня. — Голова у вас болит?

— Да, — тихо ответил он.

— Сейчас пройдёт, — ободряюще произнесла я. — Когда приедете в больницу — пожалуйста, соглашайтесь на обследование, пока это можно предотвратить.

Он согласно чуть кивнул, прикрывая глаза.

— Спасибо.

— Так, глаза открыть! — я похлопала Исаева по щеке, проверяя, в сознании ли он.

К счастью, в этот момент к нам явились ребята из скорой. Я быстренько объяснила коллегам суть, и они спешно увезли