— Тхутмертари, нет! — словно помимо воли, отча­янно вскричал Конан.

В тот же миг человек прыгнул — прыгнул прямо на голову девушки. И его встретил длинный острый кин­жал, точно по команде вытянувшийся из правого указа­тельного пальца волшебницы. Пронзенное тело бес­шумно пало на камни. Конан подбежал к женщине.

— С тобой все в порядке? — вопросил он, в очеред­ной раз дивясь отменной реакции Тхутмертари: ею, такой реакцией на опасность; ее что, тоже Мрак ода­рил?

— Да, — стуча зубами, ответила принцесса. — Кто это был?

Конан перевернул труп. В мертвенном блеске луны он не сразу узнал его. Подернутый гримасой рот, без­умные, остекленевшие глаза.

— Митра и демоны! Да это же Эритей, барон Флан-ский! Что за муха его укусила?

— О! — только и воскликнула волшебница, но инто­нация ее насторожила Конана.

— Тебе известно, почему этот человек хотел убить тебя? — сурово вопросил он.

— Да, мне известно… Я останавливалась в его доме несколько дней назад.

— Какое же ты чудовище! — вложив в эти слова все свои чувства, молвил Конан,

— Зачем же ты тогда спас меня? — злобно париро­вала Тхутмертари.

Киммериец не ответил. Смачно выругавшись, он пошел дальше по голубой ленте, петлявшей между чер­ных скал.

Тропинка закончилась у широких ступеней, пробитых в камне. Перед Конаном высилась скала, непохо­жая на другие. Отвесная и округлая, она скорее напо­минала гигантскую башню. Скала-крепость не имела ни окон, ни дверей, ни каких-либо иных отверстий — бойниц или вентиляционных труб. Вход в крепость обозначала массивная железная плита, прильнувшая к камню; именно к ней, к этой плите, вели широкие ру­котворные ступени.

— Вот она, горная цитадель карлика, — молвила Тхутмертари.

— Я полагаю, нас ждут с парадного входа, — Конан кивнул в сторону железной плиты. — И все же я хотел бы обследовать крепость снаружи. Мало ли что,..

Они двинулись вокруг скалы. Приходилось проби­раться сквозь заросли папоротников высотой в полтора роста Конана. Киммериец, ругаясь, мечом проклады­вал себе дорогу.

— Они что там, все по воздуху летают? — кряхтел он.

— Возможно. А может быть, единственный вход — через плиту?

Обойти скалу по окружности им не удалось. При­мерно через сто шагов их встретила пропасть; в этом месте скала была словно обрезана ножом. Но и без того было ясно; крепость абсолютно неприступна. Глаз бы­валого вора без труда определил: по отвесной, абсолют­но гладкой, как будто отполированной поверхности взобраться либо спуститься было невозможно. Да и куда взбираться: окон-то не было!

— Н-да, — разочарованно протянул киммериец. — На свете мало крепостей, перед которыми отступал Конан-вор. Но здесь я пасую. Как, принцесса, будем стучать в калитку или обождем, пока слуги карлика сами за нами выйдут?

Тхутмертари загадочно сощурилась.

— Ни то, ни другое. Мы пройдем здесь, где карлик нас не ждет.

— Сквозь стену, что ли?

— Именно! Отойди-ка в сторонку, киммериец! Что-то давно не прибегала я к своим заклятиям…

И Тхутмертари начала колдовать. Ворожила она долго; Конан уже начал нетерпеливо прохаживаться за ее спиной, наконец буркнул:

— Ну, скоро? Этак ты всех стервятников скличешь!

— Молчи, варзар, если жизнь дорога! Не нарушай целостность заклятия!.. Все., готово!

К счастью, вспышки, — обычного для подобного колдовства светового эффекта, — не последовало. Кусок стены отвалился почти бесшумно, обнажив чер­ноту скальной галереи. Тхутмертари отважно заглянула внутрь.

— Ну вот, что я говорила! — торжествующе прошеп­тала она. — Мы застанем Тезиаса врасплох! Иди же, мой храбрый варвар!

Пригнув голову, Конан осторожно вступил в проем. Следом двинулась Тхутмертари. Но быстрее, чем свер­кает молния, встрепенулась, вставая на прежнее место, отколовшаяся каменная глыба; волшебница осталась снаружи. Конана же моментально подхватили незри­мые ледяные руки, и руки эти уверенно потащили куда-то могучего киммерийца.

Он мчался по извилистым галереям, и даже его всемо­гущий первобытный инстинкт не в силах был опреде­лить общее направление. Ветер свистел в ушах, мимо проносились какие-то огни. Навстречу мчались камен­ные стены, вот-вот, казалось, он разобьется о них, но в последний момент коридор всегда сворачивал, и неве­домый ветер мчал Конана дальше. Наконец незримые руки бросили его куда-то; он ощутил под собой гладкий каменный пол.

— Вставай же, могучий Конан! Негоже королю Ак-вилонии отдыхать на холодном полу. Я приготовил для тебя кое-что получше!

Конан вскочил, затравленно озираясь. Он стоял по­среди покоя, не большого и не маленького, но доста­точно просторного, чтобы вместить несколько десятков человек. Комната не блистала богатством убранства: на полу, потолке и стенах не было ни ковров, ни картин, ни каких-либо иных украшений. Только загадочные светильники в форме перевернутых пирамид, словно сталактиты в пещере, свисали с высокого потолка; их ровный свет ярко освещал чертог.

В глубине покоя располагалось неказистое на вид, но, несомненно, удобное для хозяина, кресло; в нем, облаченный в облегающий черный костюм, закутан­ный в меха, восседал сам карлик Тезиас. Вокруг него точным порядком разместились рослые, крепко сло­женные мужи в одинаковых индиговых плащах, синие же капюшоны скрывали их головы. Был здесь и уже знакомый Конану Слуга Судьбы — магистр стоял по правую руку от кресла карлика. По левую же руку, ух­мыляясь, устроился человек, в котором Конан с содро­ганием узрел свое отражение. Широкоплечий, муску­листый, голубоглазый, этот человек нагло взирал на Конана, и в очах его не было и тени присущего кимме­рийцу врожденного благородства…

— Приветствую тебя в моей скромной обители, ве­ликий Конан! — продолжал между тем Тезиас. — Долго же я ждал тебя! Но ты сполна вознаградил меня за мое долготерпение. Ты действовал так, словно заранее знал весь мой план, словно сам — добровольно! — согласил­ся участвовать в моей игре…

— Игра закончена, гнусный карла! — взревел Ко­нан, устремляясь к трону Великой Души. В руке варва­ра все еще был меч. Конан знал, что сразить Тезиаса вот так запросто вряд ли будет ему суждено. Но он дол­жен был что-то делать! Не стоять же тут подобно рабу-истукану, выслушивая глумливые речи Кром знает как ожившего Бога!

В мгновение ока Конан подлетел к трону Тезиаса. Странно, но ни карлик, ни четырнадцать его монахов, ни тот, второй, Конан не шелохнулись. Никто не попы­тался остановить его даже тогда, когда с оглушитель­ным свистом рассекающий воздух длинный меч понес­ся к голове Великой Души. Но недоумевать по этому поводу Конану было некогда. Не встретив никакого сопротивления, он разрубил Тезиаса напополам — сверху вниз, от головы до самых бедер.