А собачка даже долго ходить не могла, уставала, все больше на руках у хозяйки сидела, когда та куда-то шла, а потом и вовсе прятаться стала, если видела, что женщина собирается выходить из дома. И так это было жалостно и трогательно, что сердце хозяйки не раз ныло, особенно, когда гладила худенькую спинку приемыша. Она начала усиленно заботиться о болезненном питомце, а там и привязалась не на шутку. Что делать, дает наше сердце слабинку на жалость, внимание, любовь да ласку. А собачка вовсе из себя выходила, проявляя эти качества. Лишь хозяйка в дом, она ей тут же тапочки притащит, радуется так, что чуть из шкурки не вылезает, глазок умильных с женщины не сводит, так и ловит каждое ее движение, чтобы чем-то угодить, а когда на руках сидит, без конца хозяйку лижет, пока та с притворной строгостью не прикрикнет: «Хватит, Арти, хватит, а то накажу». Только тогда и уймется, а то никакого сладу с ней нет, ничего по дому делать не дает. Сиди с ней на руках и принимай все ее облизывания. Ну, как такую ласку да любовь не принять и ей не ответить?

Словом, женщина и сама не заметила, как вытеснил Арти прежнего любимца из ее сердца. Но мы уже говорили о человеческих слабостях, а тут еще и схожесть огромная. И то сказать, они даже в том похожи были, что и Арти живность возненавидела. Правда, отличие все же было: Лори недолюбливали только брошенные, беспризорные собаки и кошки да еще зверье лесное, Арти же на дух не переносили все без исключения; кроме того, сельчане любили Лори до умопомрачения, а Арти столь же страстно возненавидели, хотя скрепя сердце старались этого не показать, щадя женщину. С другой стороны, пакости в саду и на крылечке прекратились, и молоко больше не пропадало, хотя Арти так же его любил и хозяйка снова везде расставляла блюдечки.

А вот с песиком по соседям и улицам она ходить перестала… В какой двор ни войдет с Арти на руках, у тамошних кошек и собак сразу шерсть дыбом, так и бросаются на бедную собачку, кажется, разорвали бы ее в клочья, дай им волю. А о бездомных и говорить нечего – те с остервенением провожали женщину с Арти до самого дома, пытаясь вырвать его из ее рук, и долго еще бросались на закрытую калитку со злобным лаем и безумным мяуканьем. Да и сами соседи, к которым женщина заглядывала со своим другом, косо смотрели на Арти и не пытались даже скрыть своей антипатии, поэтому все чаще и чаще Арти оставался дома.

Судя по всему, он и сам не стремился, в отличие от Лори, выходить из дома, да и вообще многие его привычки были совсем другими, чем у прежнего фаворита хозяйки. Например, он постоянно куда-то исчезал, к чему бедная женщина была совершенно не приучена, а потому страшно пугалась по многу раз на день. К тому же Арти был весьма слабеньким, быстро уставал, не мог поспеть за хозяйкой и предпочитал передвигаться, сидя у нее на руках. Большую часть времени он спал, уютно свернувшись клубочком на диване. Бедная женщина очень боялась, что со здоровьем у него неважно и с ним что-нибудь случится.

…Надень рождения к женщине пришло много гостей, как мы уже говорили, ее очень любили в селе. Время было еще теплое, и она накрыла стол в саду. Гости веселились вовсю, Арти привычно лежал у хозяйки на коленях, потом задремал, и женщина боялась его потревожить, тем более что ближе к осени, когда все чаще выдавались прохладные дни, собачка выглядела совсем слабой. В самый разгар веселья калитка отворилась и быстрым шагом вошла жившая в городе близкая подруга нашей героини.

– Ой, простите меня, – весело затараторила она прямо с порога, – поздновато я что-то, да ведь транспорт у нас ходит не когда мы хотим, а когда расписание ему, вот я и припозднилась не по своей вине. Зато посмотри, какой я тебе подарок привезла, – обратилась она к хозяйке и накинула ей на плечи тонкую ажурную шаль.

Шаль была дивной красоты да еще такого размера, что подруга несколько раз обмотала ею именинницу вместе со спавшим у нее на руках Арти. Гости начали расхваливать подарок, отовсюду слышались комплименты, слова восхищения, «охи» и «ахи» – хозяйка была очень хороша в этом наряде, а собачка уморительно запуталась и закувыркалась в тончайшем ажуре.

– Хватит, хватит, – смеялась именинница. – Захвалили совсем! Помогите-ка нам с Арти снять эту красоту, сами не справимся.

С шутками и прибаутками все бросились снимать шаль, тем более что собачка, испуганно сверкая глазками, жалобно пищала, пытаясь освободиться из плена, в который попала. Общими усилиями шаль сдернули… Крик ужаса вырвался у хозяйки и ее гостей, а потом все как будто окаменели, и там, где секунду назад ключом било веселье, повисла мертвая тишина. Вместо белого пушистого песика на коленях у женщины сидела, кривляясь и извиваясь, кобра. Белая же и пушистая шкурка Лори жалостно валялась на земле, страшная в своей беспощадной правде. Что было дальше, каждый может себе представить уже без автора, по своему усмотрению.

Жили-были три подружки, три девочки однолетки и одноклассницы. И что удивительно – характеры были у них разные, внешность разная (одна была беленькая, другая черненькая, а третья и вовсе рыженькая), да дружили крепко – не разлей вода. И всегда-то вместе, всегда все делят на троих, не ссорятся, не тянут на себя. Одна захотела – две ей тут же отдали, две не хотят гулять – и третья не пойдет. Уступали друг другу во всем и насмерть стояли друг за друга. Редко так-то бывает, но тут было точно.

И вот однажды, когда им было одиннадцать лет, гуляли они в парке с мамой беленькой девочки. Сели на лавочку, смеются, шепчутся, кукол наряжают. Мама книжку читает да на них иногда поглядывает, улыбается. И тут садится к ним на лавочку мужчина средних лет, приветливо на всех смотрит, сам из себя аккуратный, подтянутый, интеллигентный и в шляпе. Мама на него искоса взглянула, опасности никакой, снова книжку читает. А мужчина смотрел-смотрел на девочек да и говорит вдруг:

– Эта много горя мужскому полу принесет, – и показывает на беленькую девочку, – сердце у нее холодное, любви не знает.

Мама так и подпрыгнула:

– Да вы что! С чего это вы на мою дочку наговариваете, ведь вы ее совсем не знаете! Она очень хорошая и любящая девочка.

– Да вы не обижайтесь, – миролюбиво отвечает мужчина, – я о будущем, о взрослой любви говорю, а не о детских привязанностях. Вон та, – и кивает на черненькую, – та с любовью поиграет, но и у нее женского счастья не получится. Счастлив будет тот, кого обнимут эти руки, – и он указал в сторону рыженькой девочки, – ее мужу можно будет завидовать.

– А вы что, провидец? – нахмурилась мама. – Кто вам дал право говорить такие вещи?

Мужчина доброжелательно улыбнулся:

– Что об этом толковать! Я сказал, вы услышали. Жизнь покажет, провидец ли я и прав ли.

Тут он встал и, приподняв на прощание шляпу, пошел себе по дорожке парка, а мама так и сидела на скамейке, раскрыв рот от удивления. Девочки притихли. Из разговора этого они почти ничего не поняли, но он их поразил. И долго потом девочки шептались, что бы это значило. Незнакомый дяденька вроде ничего плохого о них не сказал, а мама расстроилась. Потом всю дорогу домой слезы в глазах стояли. И, оказывается, они разные – это-то они поняли из слов незнакомца – очень разные. А им казалось, что у них все общее, равное, одинаковое.