с верха иерархии ОНХ. Но если бы он поступил так сейчас, во время заседания Совета, ему никогда не удалось бы отмыться от обвинений в грубой политической манипуляции.

Еще через пять часов взрывается очередная бомба: всплывает вопрос о патенте на глиокрист, который находится под защитой некоей подставной компании, марионетки раскольников. До сих пор юристы Ордена пытались улаживать проблему с патентом без лишней огласки, но раскольников, похоже, не волнует сохранение тайны – и после первых появившихся в прессе анализов, сделанных информатиками/криптологами, у всех встают дыбом волосы на голове. Сверхсветовой компьютер означает в числе прочего конец бесконечного крипто.

Агерре является во Дворец Шифров в Глине.

– Почему ты меня не предупредил? – шипит он Шарскому.

Шарский удивлен.

– О чем?

– О взломе нашего крипто.

Доктор аж пятится.

– Я думал, это очевидно. Сверхсветовой компьютер по определению взламывает шифры, требующие даже почти бесконечного или бесконечного числа попыток.

Агерре стискивает зубы, в очередной раз напоминая себе о Законе Тупого Студента: существует конечное расстояние, отделяющее уровень знаний обучаемого от уровня знаний обучающего, выше которого качество обучения начинает снижаться. Ибо оказывается, что возможны далеко не все эмуляции простых мыслительных процессов более сложными системами. Приходится последовательно менять перевозчиков в процессе путешествия через страну Афины.

– И что теперь?

– Быстрая пересадка на майндпринты.

Агерре отрицательно качает головой.

– Я не об этом. Петрч располагал этой технологией уже три года. Никто ведь не говорил, что он использовал ее только для проекта REVUM. Как мы можем проверить, не вломился ли он уже в Стража кого-то из верных Ордену неспящих, превратив его в свою марионетку? А?

Криптолог бледнеет.

– Крайст…

– Ну?

– Первым, кого Иван хотел бы отредактировать, был бы ты, фрай, но поскольку ты реагируешь самостоятельно…

– А откуда ты, черт бы тебя побрал, можешь знать, с кем ты на самом деле разговариваешь? – Страж резко входит в его кровеносную систему, и Агерре тут же успокаивается. – Напишите мне такую диагностическую программу. Быстро. Я скопирую ее инквизитору фон Равенштюк, пусть запускает его на Стражах допрашиваемых. И поторопитесь с мозговыми шифровалками!

Иммануил Шарский смиренно целует перстень Фредерика, но мысли Агерре заняты уже другим: планированием меметических контрстратегий. Ибо когда эта информация попадет в прессу… Она уже вышла на свободу, в конце концов, это лишь вопрос сопоставления данных, – но в тот момент, когда она станет доминирующим трендом, вирусной новостью с высокой степенью привлекательности… Ордену ведь так и не удалось до конца подавить страх перед «одержимыми ксенотиками», хотя тот был полностью безоснователен; а теперь у него есть основания, и весьма серьезные. Долгосрочные последствия, которые невозможно предсказать.

Так начинается многочасовой марафон иллюзионных конференций со штабами меметических инженеров ОНХ и отдельных правительств, а также Лиги Суверенов.

Параллельно поступают доклады о первых стычках патентных юристов в процессах о глиокристе, предстоят длительные и дорогостоящие баталии.

Семь часов спустя взрывается третья бомба: ICEO объявляет о подписании эксклюзивного договора с ксенотиками Петрча, теперь официально объединившимися в Societas Rosa.

– Вот почему они так юлили! Он искушал их много месяцев! Сукин сын!

Страж Фредерика с трудом справляется.

Фрай Мари-Анн Ликоцци, размытая до образа прозрачного духа, в многозадачном режиме ведет переговоры с семью корпорациями, не объединенными в ICEO. В разговоре в кабинете Примуса в Замке ОНХ – на восьмой дорожке восприятия – она участвует с задержкой в несколько секунд.

– Можем обвинить их на основании письма о намерениях.

Иллюзионные юристы из Лоуэлл, Лоуэлл & Чей скептически морщатся.

– Письмо о намерениях? Процесс начать всегда можно, но победа тут сомнительна, к тому же она все равно случилась бы слишком поздно, чтобы что-либо изменить.

Лоуэлл, Лоуэлл & Чей не работают для Ordo по почасовой ставке.

Фредерик нервно вышагивает вдоль открытого на Агерре-сити окна. Он единственный здесь из Глины, и когда проходит мимо, черные гардины качаются в его сторону, будто вихри темного полотна, засасываемые пульсирующей стампой. Остатки стампы под потолком тянут их к себе, драпируя воздух черным бархатом. А за окном – искрящаяся ночь над АС.

– Вот только я все равно не вижу смысла в этом поступке ICEO! Societas Rosa не обеспечит им даже одной десятой такого обслуживания, какое обеспечиваем мы! К тому же это противоречит философии самого Петрча: предназначение ксенотиков – не Ваяние, но открытие невозможного. Они измотают себя до смерти, желая удовлетворить ICEO.

Мари-Анн наклоняет голову, пышные фиолетовые волосы заслоняют большую часть бледного лица.

– Постоянно поступают новые данные, фрай. Подробности контакта официально не сообщаются, но я добралась до в достаточной степени правдоподобных утечек. Похоже, SR отказалось от гонораров наличными, и его ксенотики будут Ваять за биржевые опционы, доли в предприятиях, с многолетней пролонгацией, в том числе за рискованные высокопроцентные облигации Новых Колоний. С точки зрения их клиентов это должно выглядеть весьма соблазнительно: иммиграция задаром, не трогая собственный капитал… Китай, то есть China Space Lines, сидит в ICEO по уши. Я бы советовала быстро выступить с каким-нибудь контрпредложением, иначе нам это крепко ударит по карману.

Агерре уже понимает, что поступок Петрча носит не экономический характер (вернее, не в первую очередь), но политический. Петрч выкупает для своих ксенотиков будущее.

В самом Ордене никогда не дали бы согласия на столь радикальное изменение; слишком многие ксенотики остаются привязанными к имиджу мультимиллионера-спекулянта, постоянный приток денег необходим им для поддержания работы биржевых машин. Существуют целые маклерские конторы, специализирующиеся на сделках с неспящими.

– Мне нужно как-то договориться с Петрчем, – наконец говорит Фредерик. – Вышлите открытое приглашение на старый форум Ордена. Срочная просьба. Разговор под симметричным бесконечным крипто. Если оно еще чего-то стоит.

Секретарь кивает.

– Следующий вопрос, – бросает Агерре.

– Новость трехминутной давности: Буэнос-Айрес, Глина, первая попытка линчевать ксенотика. Фрай Томазо Горголья. Но он Отваялся с небольшим ущербом для окружающих. Жертв нет.

– Крайст!

15. Иллюзион/Крипто/Amiel02

В очередной раз посетив гасиенду Карлы, он обнаруживает ее спящей, дремлющей посреди солнечного дня Лазури. Его беспокоят признаки впадения вдовы в состояние расслабленности, общей медлительности, почти наркотической летаргии. Он спрашивал, не накачивается ли она химическими стимуляторами – она ответила, что принимает только стандартный антигеронтический пакет. И Фредерик даже верит, так что происходящее с ней еще больше его пугает. Он спрашивал, сколько она, собственно, спит днем. Естественно, она не имела ни малейшего понятия, запросила у домашней управляющей программы. Та посчитала тринадцать часов в среднем. Карла удивилась. Агерре нет.

Теперь он снова стоит перед задернутой москитной сеткой большой кроватью в спальне гасиенды (Карла дала Фредерику коды своих сфер приватности) и