– А я говорю тебе, что мы вырастили новую Медею! – горячо воскликнул граф. – Еще удивительно, как она не превратила нас всех в камни.

– Ты имеешь в виду горгону Медузу. Медея убила собственных детей.

– Какая разница? Медея, Медуза… только ты их и различаешь. Вот что я получил в награду за то, что женился на «синем чулке» и родил дочь со слишком независимым складом ума. Джейн очень повезет, если у нее появятся дети, которых она сможет при желании убить.

Смирившись перед безжалостной судьбой, леди Афина опустилась в кресло возле туалетного столика.

– С Седжкрофтом как раз у нее наверняка появятся дети, причем очень красивые. А после нашей смерти их будет баловать целая толпа любящих дядюшек и тетушек, – вслух предположила она. – Так что дела могли обернуться значительно хуже.

Лорд Белшир уставился в пространство.

– Сейчас уже не приходится рассуждать о том, что могло бы случиться. Дочка выходит замуж за Грейсона Боскасла, и все тут. Понятия не имею, как он с ней сладит, но искренне желаю парню успеха.

– А Джейн знает о предстоящем замужестве? – неожиданно спросила матушка.

– Нет еще. Седжкрофт хочет сам сказать ей об этом. Причем наедине.

– Ах, какой же он, право, романтик! Надеюсь, на этот раз Джейн проявит больше благоразумия.

Граф нахмурился. Слово «романтик» вряд ли подходило человеку, обладающему той безжалостной настойчивостью, с какой он добивался подписания брачного контракта.

– Он вовсе не похож на Найджела, Афина. Джейн все равно не найдет выхода из сложившейся ситуации, если, конечно, не предпочтет остаться старой девой.

– Но может быть, прежде чем посылать девочку на войну, стоит хотя бы с ней попрощаться?

– Это ухаживание, – возразил граф, – а вовсе не война, хотя в данном случае трудно что-то утверждать с абсолютной уверенностью. А попрощаться не удастся просто потому, что, когда Джейн проснется, нас здесь уже не будет. Если дочка не постеснялась обвести вокруг пальца и своих, и чужих, то наверняка найдет в себе силы сразиться с Седжкрофтом на равных.

На следующий день Джейн проснулась позже, чем обычно, и поняла, что в доме непривычно тихо. Как правило, пробуждение сопровождалось несмелой игрой на фортепиано – это занималась Миранда. А кроме того, по утрам мама и Кэролайн обычно спорили на очень важную тему – во что одеться.

Девушка торопливо привела себя в порядок и спустилась вниз, чтобы выяснить причину столь странного покоя.

– Все уехали в деревню, в Белшир-Холл, леди Джейн, – доложила старшая горничная. – В городе остался только лорд Тарлтон, но он отправился на скачки вместе с вашим дядюшкой Джайлзом. Джентльмены обещали вернуться к ужину.

– Неужели родные могли уехать, даже не поинтересовавшись, хочу ли я к ним присоединиться? – не поверила Джейн.

– Неожиданно заболела одна из кузин, и леди Белшир не решилась вас беспокоить, – пояснила служанка, но при этом потупила взгляд, словно верила в объяснение не больше, чем сама Джейн.

– Никто даже не подумал оставить мне хотя бы короткую записку! – раздраженно воскликнула девушка и отвернулась.

Ситуация казалась таинственной и подозрительной. Ноги сами понесли Джейн в комнату Кэролайн: там на столе под пресс-папье лежала торопливо нацарапанная записка. Прочитав неразборчивые каракули, девушка заволновалась еще больше.

«Джейн!

Нас увозят против воли; можно сказать, связали и заткнули рот. Берегись – лев уже выбрал подругу».

В этом месте чернила оказались смазаны, словно Кэролайн пришлось срочно спрятать записку от того, кто неожиданно вошел в комнату.

«Как забавно, – подумала девушка, безуспешно пытаясь унять нервный озноб. – Лев выбрал подругу. И кто же?..»

От громкого стука в дверь она вздрогнула.

– Приехал маркиз Седжкрофт, леди Джейн, – доложил дворецкий. – Его сиятельство настаивает, чтобы я без промедления вас пригласил.

– Пригласил меня? Но для чего?

– Не догадался выяснить, миледи.

– Я не о том… ничего плохого не случилось?

Не дожидаясь ответа, Джейн поспешила вниз, в гостиную. Седжкрофт стоял у окна, одетый в элегантную темно-синюю визитку и бежевые брюки, и нетерпеливо постукивал по ноге рукояткой кнута. Джейн успела подумать, что постукивание это очень похоже на движения хвоста рассерженного, готового к нападению животного.

– Ну вот, – заговорила девушка, рассмеявшись от радости. – Спасибо, что хоть вы не бросили меня. Похоже, все семейство слегка не в себе. Говорят, заболела какая-то родственница, и родители срочно отправились в деревню с миссией милосердия.

Маркиз повернулся, и у Джейн перехватило дыхание. В столь ранний час просто непозволительно было выглядеть таким греховно-красивым.

Взгляды их встретились, и смех затих сам собой. Второй раз за сегодняшнее утро больно кольнуло дурное предчувствие. Еще никогда глаза Грейсона не смотрели на нее с таким тяжелым, темным вниманием.

– Вы встретились с Хитом? – поинтересовалась Джейн, безуспешно пытаясь унять безумную гонку сердца.

– Да.

– О! – Ноги отказывались держать.

Что ее ждет?

– Боюсь, что новости не слишком радостные, Джейн, медленно произнес Грейсон.

– Неужели?

– Судя по всему, вам предстоит оставить надежду на брак с Найджелом. Он действительно сбежал.

– Но куда?

– Разве это имеет значение?

Джейн боялась, что маркиз услышит стук ее сердца.

– Думаю, нет.

– Я бы даже сказал, скатертью дорожка.

Каким холодным стал его взгляд! Или это только кажется?

– Согласна.

– Простить вы не сможете.

– Я…

– Лучше постараться его забыть, Джейн.

– Но…

Что именно он знает? Поведение ни о чем не говорит. Тяжело ли ему делиться новостью?

– Кузен Найджел больше не играет в вашей жизни никакой роли. – Маркиз протянул руку, словно приглашая. – Вы согласны?

Жест обезоруживал.

– Да, – коротко ответила девушка, не веря, что история может закончиться так просто.

Возможно ли, что он еще не узнал правду или узнал, но делает вид, что ничего не произошло? Готов ли Седжкрофт сказать, что Найджела больше нет, но жизнь должна продолжаться и Джейн предстоит стать частью его собственной биографии?

– А теперь, – заговорил маркиз тихим ровным голосом, – возьмите накидку. Нам предстоит деловая встреча.

По лицу Седжкрофта пробежала едва заметная тень и тут же исчезла, прежде чем Джейн смогла решить, что она означает. Пожалуй, в поведении Грейсона что-то изменилось. Неужели Хит узнал больше, чем сказал маркиз? Не может быть. Никто не знал о доме Эстер в Гэмпшире. А кроме того, если бы до Грейсона дошла вся правда, он просто не смог бы сдержать гнев. Может быть, маркиз чувствует вину за вчерашние ласки? Одно лишь воспоминание о вечере наедине волновало – даже несмотря на опасение, что Седжкрофт сможет плохо о ней подумать.