Кавказа, причем против последнего категорически возражал Геринг. Куча темных и недостойных кандидатов — один из которых был отвергнут как душевнобольной — была предложена для генеральных комиссариатов, которые должны быть по крайней мере размером с провинцию (германскую. — Пер.). Очевидно, считалось, что для этой должности подойдет любой.

После перерыва на кофе Гитлер заметил, что Европа — это всего лишь географический термин. В действительности «Азия простирается до наших прежних границ». На основании этого заявления, с которым никто не был намерен спорить, было решено называть Прибалтийские республики (с 1940 г. в составе СССР. — Ред.) Остландом или Восточной страной — это предложение исходило от Розенберга, который был так озабочен тем, чтобы стереть все прошлое, что заменил Белоруссию Белорутенией, и даже Новгород на Хольмгард (так называли Новгород скандинавские викинги IX–X вв. — Ред.). Слово «восточный» стало фактически заменой слов «русский» или «советский».

Сомнительно, было ли слово «восточный» ранее более чем слегка ругательным среди немцев. Как и оскорбительное выражение, эквивалентное «недочеловеку», оно происходило от местных расистских движений, с которыми Гитлер познакомился в Вене еще до начала Первой мировой войны. Совещание скопировало это выражение с той же легкостью, с которой оно копировало личность Гитлера. Просто удивительно, как часто в тот день упоминалось о расстрелах. Гитлер включил расстрел как необходимую меру и приветствовал партизанскую войну как средство уничтожить «всех, кто выступает против нас». Геринг хотел «расстрелять каждого, кто даже отводит взгляд». Фельдмаршал Кейтель, это верное эхо фюрера, заявил, что жителей необходимо расстреливать, если они не выполняют своих обязанностей надлежащим образом. Единственный, кто вообще не предлагал расстреливать никого, был Ганс Ламмерс, начальник рейхсканцелярии. Может быть, Ламмерс был слишком занят, обдумывая соответствующие указы. В отличие от пяти других участников совещания, Ламмерса жестокий конец не ждал. Проведя шесть лет в лагерях для интернированных лиц у союзников и в тюрьмах, он все еще жив и приближается к восьмидесяти годам (умер в 1962 г., не дожив до 83 лет. — Ред.).

Остланд

После совещания в своем поезде в Ангербурге, можно сказать, Гитлер выбросил из головы вопрос управления Советским Союзом как нечто маловажное, чем себя можно не беспокоить, потому что у него на руках — ведение войны. Решение этого вопроса можно отложить. Можно делать всякие предложения и давать обещания местному населению при условии, чтобы никто не мешал управлению с помощью режима военного положения и не препятствовал максимальной эксплуатации страны.

От своих чиновников, занимавшихся гражданским управлением, Гитлер скрывался в Пурдахе. Сам Розенберг смог увидеться с Гитлером не более полдюжины раз в течение двух лет после совещания в Ангербурге, а после ноября 1943 г., когда в руках у немцев оставалось все меньше и меньше советской территории, — вообще ни разу. Для других лиц, связанных с управлением оккупированной территорией, это было еще более трудной задачей. Эрих Кох смог попасть к Гитлеру только один-два раза, и то втайне. Иначе назначение на прием можно было раздобыть только благодаря доброму отношению руководителей партии и рейхсканцелярии Бормана и Ламмерса, а это граничило с невозможным. Очень немногие смогли увидеться с Гитлером лично через любимого балагура Гитлера — Вальтера Гевеля, чье положение было специфическим. Гитлер не выносил компании Риббентропа, державшего свой «двор» в сорока километрах от Мауэрвальда, но ему нравилось бывать в обществе представительного, общительного и доброжелательного бывшего плантатора с Суматры, выполнявшего у Риббентропа обязанности мальчика на посылках. Иногда Гевель пользовался своим положением, чтобы повлиять на высокую политику в здравом смысле, но был ленив, лишен амбиций и редко пытался прорвать «священный кордон», который Мартин Борман поддерживал вокруг персоны Гитлера и который придавал ставке Гитлера в Восточной Пруссии атмосферу дворов Византии или китайского императора.

Борман противостоял любого рода инновациям в обращении с оккупированной Россией, поскольку его собственные взгляды были даже грубее и более жестокими, чем у Гитлера. Он принимал меры, чтобы никакие эксперты по Советскому Союзу не проживали в пределах особого двора, который постепенно вырастал в огороженной колючей проволокой резиденции Гитлера. Постоянный офицер связи Розенберга доктор Вернер Кеппен был не более чем титулованным почтальоном, который очень хотел избавиться от своей должности, потому что ему нечем было заняться.

Очень опытному штату бывшего посольства Шуленбурга в Москве после возвращения в Германию не были предоставлены даже консультативные должности. Когда Гитлер хотел узнать значение подписи под снимком в советском журнале, Борман посылал в штаб-квартиру Риббентропа за экспертом.

Ставка Гитлера, известная как «Вольфшанце» («Волчье логово»), находилась возле Растенбурга, Восточная Пруссия. Она существовала как бы вне мира сего. Как духовно, так и физически эта опушка в глубине Мазурских лесов, с которой Гитлер руководил войной, была неким недоступным святилищем; или, скорее, святилищем в святилище. Потому что после того, как в сентябре 1942 г. был отправлен в отставку Гальдер, Гитлер питался один и настаивал на присутствии армии стенографисток, когда разговаривал с членами Генерального штаба и Верховного главнокомандования. «Волчье логово» было так хорошо замаскировано, что крыши не давали отблесков даже при наблюдении с самолета, летящего на высоте 60 м.

«Волчье логово» было чем-то вроде «райской долины», похожей на кротовую нору, из которой Гитлер правил империей, которая в какой-то момент простиралась от Пиренеев до Каспия, от мыса Нордкап (в Норвегии) до Большой Песчаной пустыни в Ливии и Египте. Гитлер был погружен в стратегию. Помимо стратегии, редко какой вопрос проникал во внутреннее святилище этого оракула, а еще реже оттуда возникало какое-то решение. (Здесь принимались практические решения. Гитлер принимал героев-фронтовиков и выслушивал нужную ему горькую правду. Именно поэтому Германия, при всех ошибках, так долго и ожесточенно сопротивлялась. — Ред.)

25 июля 1941 г. Верховное командование передало министерству Розенберга всю Литву, а также Латвию и реку Западную Двину. Большой город Рига все еще исключался, но гаулейтер Лозе, устроивший свою первую столицу в Каунасе, отправил своего генерального комиссара в Ригу до того, как Верховное командование было готово принять его. И тем не менее Верховное командование было радо снять с себя ответственность. Местные командиры поддерживали местную администрацию, не обращая никакого внимания на радикальные планы Гитлера, и задачей министерства Розенберга была замена этой администрации на немецкую. И немцев потребуется при этом очень много.

Перед тем как перебраться из Каунаса на Украину, штаб генерала Карла фон Рокеса, командующего тыловым районом, получил возможность наблюдать первый десант «золотых фазанов» (чиновников восточного министерства. — Пер.), чей аппетит на офисы и гостиницы, мебель, продукты и напитки стал таким же известным, как и личная страсть Лозе к изданию тривиальных распоряжений. Лежавшие впереди проблемы