частное Бюро зарубежной политики Риббентропа в 1936 г. и был одним из назначенцев Риббентропа от партии в министерство иностранных дел, из которого был отпущен вместе со своим штатом, чтобы взять на себя заботу о Балтийском (или Ostland) секторе у Лейббрандта. Ярый сторонник балтийской автономии, Клейст утверждает, что его уволил Розенберг. Он вернется в лоно Риббентропа в 1943 г., и его книга частично касается последних дипломатических сделок с некоторыми сомнительными советскими мирными посредниками в Стокгольме. Как либеральный прагматик с лишенными сентиментальности взглядами, Клейст чем-то напоминает Брайтигама, но его остроумная и язвительная книга более тенденциозна и менее точна.

Второй руководитель группы, заслуживающий внимания, — балтийский немец Герхард фон Менде, отвечавший за сектор, разрабатывавший практические директивы для Кавказа и советских азиатских национальных меньшинств. Туркофил по натуре и профессор филологии, фон Менде был одним из экспертов, которых забрали из МИДа. Играя на опасении Гитлера вызвать раздражение у Турции, фон Менде сумел создать национальные комитеты и национальные легионы для нацменьшинств Юга. На короткое время он придал некоторый реализм деятельности Политического управления, но во многих местах он вызывал подозрения своей дружбой с эмигрантами из Советского Союза. Военные чиновники из Верховного командования неустанно стремились держать профессора подальше от районов, которыми он интересовался. И тем не менее даже после того, как эти территории были утрачены, влияние фон Менде оставалось заметным. До самого конца войны он был ярым защитником восточных рабочих в Германии и неутомимым противником «великорусских» претензий власовского комитета.

В выполнении задачи выработки инструкций для гражданских комиссаров в России работникам Политического управления во многом мешало незнание информации, имевшейся у Розенберга. Министр подготовил несколько планов, имел несколько бесед с Гитлером между 2 апреля и 22 июня 1941 г., но каждый раз возвращался со все более урезанными личными правами. Когда разразилась война, Розенберг все еще не знал сути пресловутого «Зеленого досье». Эти инструкции экономического штаба «Восток», которые были опубликованы 1 июня, означали, что Геринг получал абсолютно независимые полномочия в собственной вотчине Розенберга. 22 июня Брайтигам увидел приказы при своем первом официальном визите в ставку Генерального штаба в Мауэрвальде. Доложив об этом Розенбергу, он узнал, что Гитлер даже не позаботился поставить того в известность. Фактически Гитлер закрепил позиции Геринга указом от 29 июня; с другой стороны, объемы полномочий полиции в оккупированной России все еще не были определены. Позиция Гиммлера и Гейдриха в отношении восточного министерства определилась к удовлетворению обеих сторон лишь в сентябре. Согласно окончательному плану восточное министерство не получало контроля над полицейскими руководителями СС Гиммлера или командирами тайной полиции и СД Гейдриха. Здесь, однако, территория конфликта власти была очень мала. Как и военные губернаторы, рейхскомиссары и чиновники восточного министерства не имели желания быть замешанными в делах тайной полиции. С самого начала главное занятие последней — убийство евреев и коммунистов (в т. ч. подозреваемых) — было четко определено Гитлером. Розенберг ни в коей мере не был критиком «окончательного решения еврейской проблемы». Напротив, он был первым в формировании такого образа мыслей, который вдохновлял на это. Но Розенберг был рад умыть руки в плане практического применения этих идей. Он, похоже, не рассматривал массовые убийства и состояние страха, которое они вызывали в населении, в качестве препятствия для мирного администрирования. Розенберг ни единого раза не подал протест Гитлеру по этому поводу, хотя было вмешательство со стороны Вильгельма Кубе, генерального комиссара Белоруссии, чье назначение, как ни странно это звучит, было осуществлено Гитлером вопреки желанию Розенберга.

Лишь через четыре недели после начала военных действий Гитлер решил скоординировать различные планы для восточного министерства, в то время как указ о создании первых двух рейхскомиссариатов вышел только 20 августа, и даже тогда не был опубликован. Согласно Брайтигаму, Гитлер первоначально хотел придать этим назначениям резонанс, объявив в тот же момент об оккупации Ленинграда и Москвы. Поэтому объявление в печати задерживалось до 17 ноября, при этом такие буйные личности, как Лозе и Кох, стали известны публике, читающей газеты, спустя месяц.

Перед тем как его управление было преобразовано в министерство, Розенберга пригласили на совещание в специальный поезд Гитлера в Ангербурге 16 июля. Протокол совещания вел Мартин Борман, и это — пикантный документ, изобилующий цитатами и, кроме этого, явно не предназначенный для глаз последующих поколений. Поскольку совещание длилось с трех часов пополудни до восьми часов вечера, на нем наверняка было больше споров, чем можно заключить по протоколу. Кроме Гитлера и Розенберга, там присутствовали Кейтель, Геринг, Ламмерс и Борман.

Гитлер начал с длинной декларации политики, которая по содержанию контрастировала с его разговором с Кейтелем, происшедшим четыре месяца назад. Тогда Гитлер изображал Советский Союз, разделенный на социалистические государства, слабые в военном отношении. Теперь, после военных успехов первых двадцати пяти дней, уже не было ясно, стоит ли русским вообще разрешать иметь какой-либо суверенитет. «Каждый преемник фюрера должен знать, что безопасность рейха существует только тогда, когда к западу от Урала нет никаких иностранных вооруженных сил». И хотя «мы сами должны четко представлять себе, что никогда не покинем эти страны», этот факт не стоит рекламировать всему свету. Немцы должны вести себя так, как будто получили временный мандат просто для того, чтобы сохранить порядок и безопасность. Под прикрытием этого предлога Гитлер заявил своим командующим, что они могут приступить к «расстрелам и переселению, необходимым для окончательного решения», но никто не должен быть в состоянии распознать, каковым должно быть это решение. Возможно, вероятной моделью, как это себе представлял Гитлер, была британская оккупация Индии. Некоторые территории должны были немедленно стать германскими: Прибалтийские республики, Крым, район Баку, республика немцев Поволжья и Кольский полуостров. Ленинград должен быть уничтожен до основания, а это место отдано Финляндии, Румыния возвратит себе Бессарабию и получит полосу земель, которая включает Одессу.

Розенберг безуспешно пытался высказать свое требование благоприятного обращения с Украиной. То, что Украина потеряет Галицию и Крым, он уже знал, но сейчас затеял спор с Герингом, который считал, что условия его экономической диктатуры позволяют ему назначать рейхскомиссаров через голову Розенберга. Хотя назначение Лозе в Прибалтику уже получило одобрение Гитлера, Геринг хотел его замены Эрихом Кохом, а если это не получится, то назначения Коха на Украину, для которой Розенберг сейчас предлагал гаулейтера Заукеля из Тюрингии. Наконец, Гитлер остановил свой выбор на Лозе для Прибалтики, а Коха — для Украины. Это были единственные назначенные рейхскомиссары, хотя на будущее Гитлер решил также назначить Зигфрида Каше для Москвы, Альфреда Фрауэнфельда — для Крыма, Тербовена для Севера и Шикеданца для