— Пожар!

Опять это слово. В дверях появляется мой брат с Джейкобом на плече. Только тут я сознаю, что все вокруг подернуто пеленой дыма, и начинаю кашлять.

— Мэри, быстрей! — кричит мне Джед и убегает, взметая за собой дым. Он тревожно клубится, словно бы тоже разбуженный ночной суматохой.

Прижав ко рту подол ночной рубашки, я встаю с постели и начинаю осторожно продвигаться к двери, пытаясь ни во что не врезаться. Когда я подхожу ближе, кто-то хватает меня за руку и выдергивает на свежий воздух. Не успеваю я толком сориентироваться, как меня уже тащат по платформам к тому месту, где собрались все остальные.

Спиной я чувствую жаркое дыхание голодного пламени, стремительно пожирающего наше укрытие. Оно разгорается все ярче, набрасываясь на дома, запасы еды и ветви деревьев.

Все столпились на краю платформы, где мы с Кэсс днем разглядывали облака. Она пытается удержать на месте Джейкоба, который весь дрожит, хнычет и без конца извиняется. Джед, Гарри и Трэвис стоят с закатанными рукавами, на лбу у всех блестят капли пота.

Треск сухого воздуха заглушает стоны Нечестивых под нами.

Мы оказались в ловушке — причем смертельной. Под нами деревня с толпящимися то тут, то там Нечестивыми, а позади — огонь, постепенно охватывающий все новые платформы.

Время от времени горящие обломки падают на Нечестивых, и те превращаются в ходячие факелы, разнося пламя по деревенским постройкам.

— Может, все Нечестивые сгорят и нам удастся сбежать? — спрашивает Кэсс, упершись подбородком в голову дрожащего Джейкоба.

Мужчины ей не отвечают. Они стоят абсолютно неподвижно, как будто любое действие слишком рискованно. На правой руке Джеда я замечаю россыпь волдырей.

Наш мир заполнен жаром и светом, поэтому, когда Трэвис заговаривает, его слов почти не слышно:

— Кто-то должен добраться до ворот и привязать канат, чтобы остальные могли спуститься на тропу.

Кэсс сжимает Джейкоба и закрывает ему уши. Гарри и Джед кивают.

— Только не ты, — говорит Гарри Трэвису. — У тебя нога больная.

Я прокручиваю его слова в голове, пытаясь расслышать в них упрек, но напрасно.

— Могу я… — выдавливаю шепотом.

Я жду возражений — молю Бога, чтобы их услышать, и несколько ударов сердца спустя слышу простой и прямой отказ:

— Нет. Пойдет либо Джед, либо я.

Джед и Гарри не смотрят на друг на друга, молча решая, кому пожертвовать жизнью ради остальных.

— Хотя бы принесу канат, — бормочет Трэвис и уходит на другой край платформы, навстречу пламени, которое с каждой секундой бушует все ближе и ближе.

Джед кладет руку на плечо Гарри, Гарри обнимает Джеда за талию, и они вместе отходят подальше от нас, склонив головы.

Со стороны может показаться, будто они молятся. Внезапно меня охватывает уверенность, что это я во всем виновата — ведь я давным-давно перестала верить в Бога. И если сейчас я откажусь от океана, откажусь от Трэвиса, откажусь от всего, что стояло между мной и Господом, быть может, тогда он смилостивится?

И спасет нас. Спасет их.

Трэвис обходит Джеда с Гарри и неуклюже опускается на колени у края платформы, который ближе всего к Лесу Рук и Зубов и к тропе, нашему единственному шансу на спасение.

Я подползаю ближе и помогаю ему завязывать узлы.

— Не понимаю, как мы туда переберемся, — говорю я. Пальцы дрожат и не слушаются.

— Так же, как мы перебрались сюда. Только сначала кто-то должен сбегать к воротам и привязать канат.

Трэвис кладет ладони мне на руки — такое знакомое и приятное тепло…

— Мэри, наша жизнь в том доме…

Это был мой мир. Моя мечта, моя правда. Мой океан.

В его глазах я вижу множество слов, которые так и просятся наружу, но вслух Трэвис произносит лишь:

— Прости, что не смог тебя защитить.

Он проводит пальцем по моим губам, встает и относит канат Гарри и Джеду, чтобы те начали готовиться к последнему броску через деревню.

Мои ноги подгибаются, я падаю на платформу, и в этот самый миг мимо меня проносится хромая тень.

Тень отталкивается от края платформы, перелетает через скопление Нечестивых прямо под нами, ударяется оземь и кубарем катится дальше. В каждой руке у Трэвиса по ножу, клинки мерцают в свете пламени.

Он приходит в себя, встает и начинает ковылять к Лесу, к воротам и заветной тропе. Моя пестрая веревка из платьев, повязанная вокруг его талии, волочится следом.

Нечестивые не сразу замечают его присутствие, но вскоре устремляются за ним: голодные, неумолимые.

— НЕ-Е-ЕТ! — кричу я, хватаясь за край платформы, словно хочу взять плетеную веревку и втащить Трэвиса обратно.

Все мое тело сотрясают рыдания, однако я не выпускаю их наружу. С моих губ лишь вновь и вновь срывается мольба:

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

Трэвис спотыкается, падает, встает, но бежать не может: больная нога чересчур слаба. Хромота заметно усилилась. Его тело слишком покалечено.

— Нет, нет, пожалуйста, нет…

Нечестивые уже настигли его, тянут к нему руки, спотыкаются о пеструю веревку, она натягивается, и он падает на колени.

— Нет, нет, прошу, нет, нет…

Трэвис вопит — до него добрался первый Нечестивый. Он пытается отбиваться ножами, однако их слишком много: только он вонзает клинок в одного, как второй уже валит его на землю. По рубашке Трэвиса расползается кровавое пятно. Джед берет меня за плечо и пытается развернуть, чтобы я не смотрела, но я-то знаю: пока я не отрываю глаз от Трэвиса, с ним все будет хорошо, он доберется до ворот живым и здоровым.

— Нет, нет, прошу… — В каждое слово я вкладываю всю свою жизнь: если б это было в моих силах, я бы, не раздумывая, обменяла ее на жизнь Трэвиса.

Мимо со свистом проносится стрела, затем еще одна, и еще, и еще. Все они вонзаются в Нечестивых, те начинают падать, и вот наконец из-под груды покойников кое-как выбирается Трэвис. Он продолжает свой путь к воротам.

За моей спиной, выпуская одну стрелу за другой, стоит Гарри с луком. Джед покидает меня, встает рядом с ним, берет второй лук, и вместе они начинают осыпать стрелами толпу Нечестивых.

Все внутри меня взрывается от радости, надежды и облегчения: такое чувство, будто из каждой клеточки моего тела струится чистый, яркий свет.

На миг — на один короткий ослепительный миг — меня наполняет абсолютная вера в то, что Трэвис доберется до забора целым и невредимым. Что мы все выживем и я смогу увидеть мир за пределами Леса. Увидеть океан. Я зажмуриваюсь, пытаясь сохранить это чувство подольше.

В эту секунду Трэвис снова падает. До моих ушей доносятся его крики, и я ложусь на платформу: руки больше не в силах удерживать пустое тело.