— Райский уголок имени Гоголя, — пробормотала чуть слышно Александра, оглядываясь по сторонам.

— Ага, — радостно фыркнул Кирсанов, укладывая ее на низкий цветастый диван. — Сейчас, — буркнул он, заботливо укутывая жену в одеяло. — Пять минут, Сань.

Александра кивнула, с любопытством наблюдая, как неторопливо, но слаженно муж растапливает камин. Сначала разжигает лучины. Одну, вторую, а затем кидает их к мелким дровишкам, а когда язычки пламени игриво побежали по березовым поленьям, Кирсанов взял жену на руки и вместе с ней уселся в кресло.

— На диване было бы удобней, — мяукнула Санька.

— Нет, — мотнул головой Сергей. — Мне нужно твои глаза видеть, Санечка. Разговор не из легких. Но ты сама напросилась, Александра Андреевна, — ласково и печально глянул на нее и пробурчал неохотно: — Я родился в тюрьме, Сань.

— Как? Почему? — вскинулась она, взмахнув руками, будто птица. А потом просто обняла его и расплакалась. — Почему, Сережа? — подняла на него глаза, полные слез. — Почему?

— Почти перед самым моим рождением моя мать убила человека. Моего отца. Пырнула ножом. Сестер к себе забрали родители матери, а меня из системы выцарапать не удалось. Мама умерла почти сразу же. Недели две прожила после моего рождения. Сепсис. Ну и старикам меня не отдали, посчитали, что не управятся с тремя детьми. Вот и сначала дом малютки, потом детский дом. Только оттуда меня Алена выцарапала. За что я ее до конца жизни благодарить стану. Обязан я ей и Ларисе.

— А почему твоя мама отца зарезала? — тихо пискнула Санька и украдкой утерла слезы. — Женщина на сносях просто не может быть агрессивной.

— Ты права, — кивнул он, вытирая с ее щеки одинокую слезинку. — Суд признал самооборону. Нашего отца мало кто добрым словом вспомнит. Все в один голос твердят, что очень злой человек был. Крутой на расправу. Мать лупцевал, но сестер не трогал. А в тот вечер девчонки куда-то с подружками пошли, а он решил мать жизни поучить. И для этого принес из гаража бейсбольную биту. Мать как раз ужин готовила. Ничего не подозревала, когда он напал. Ну и схватила первое, что попалось под руку.

— Сережа-а, — всхлипнула Александра. — Ужасная трагедия. Для тебя, для сестер!

— Выжили мы, Сань, — улыбнулся он, нежно оглаживая ее по щеке. — Только Алена — она очень умная, Сань, — сразу в монашки подалась. До сих пор грехи наших родителей отмаливает. Она первая не пожелала иметь детей и семью, справедливо полагая, что семя наше порченое. Ну кто может родиться от убийцы и садиста? Вот мы все и порешили никогда в брак не вступать и детей не иметь, чтобы на нас этот род поганый и закончился. Но, видимо, судьба распорядилась иначе…

— И моя сестра, — прошептала Санька, утыкаясь носом в грудь мужу. — Схитрила Дашка…

— Естественно, — хмыкнул Кирсанов, — но я сейчас думаю, что и правильно она сделала. Лешку на все блага мира не променяю. И тебя люблю.

— Я тебя тоже люблю, Сережа, — всхлипнула Александра и, уже не таясь, разрыдалась.

— Ну что ты ревешь, глупая? — пробормотал он, прижимая ее к себе. — Все давно закончилось. Уже и забыть пора.

— Я люблю тебя, — снова повторила Санька. — И все ваши клятвы — ерунда на постном масле. Вы сами хоть толком знаете, почему ваш отец именно в тот вечер принес домой биту? Почему сразу кинулся на мать? То есть он заранее все обдумал. Кто и что повлияло на него? Вы знаете?

— Нужно Алену спросить, — буркнул Кирсанов. — Я знаю то же, что и все. Уголовное дело запрашивал. Прочел от корки до корки. А вот о причинах никогда не задумывался.

— Зная его характер, твоего отца могли настроить, — прошептала Санька. — Ну не станет же человек просто так брать биту из гаража. Наверное, что-то повлияло.

— Может, ты и права, Санечка, — тяжело вздохнул он, тупо уставившись на пламя, яростно гудевшее внутри стеклянного короба. — Только кто теперь разберет?

— Да ты пойми, Сережа, — затараторила она, гладя его по плечам и груди, — одно дело, когда человек творит беспредел в состоянии аффекта, а другое, когда садист нашел для себя жертву. Он не станет ее убивать, а пожелает мучить как можно дольше. А ваша история тянет на первый вариант. Он шел ее убивать, а она его опередила.

— Сань, — пробурчал Кирсанов. — Шерлок ты мой…

— Подожди, — Александра выставила вперед ладонь и опалила взглядом. — Нужно заново вникнуть в эту трагедию. Опросить оставшихся свидетелей. Обязательно найдется кто-то, кто что-то вспомнит. В твоих силах возобновить расследование, Сережа!



— А нужно ли это, Сань? Сорок с лишним лет прошло. Кто там живой остался, одному богу известно…

— Мне кажется, что нужно, — пробормотала Александра. — Ради Лешика и наших будущих детей.

— Хорошо, девочка, — кивнул Сергей, целуя Саньку в висок, а потом и в шею. — Может, ты и права. Но знаешь, я тебе рассказал, и как гора с плеч. Спасибо, что не сделала из меня изгоя. Не завопила, что разведешься сразу после праздников. Не устроила истерику.

— Я влюбилась в вас, товарищ генерал, — призналась Санька. — И даже не знаю, как жить дальше, если ты меня бросишь.

— Не надейся, — рыкнул он, прижимая ее к себе. — Я тоже влюбился по уши, Александра Андреевна!

«Кирсанов оказался прав, заснуть так и не удалось», — вздохнула Александра, вспоминая, как остаток ночи всхлипывая прижималась к мужу, лихорадочно гладила его по лицу, груди и шее.

— Да ну что ты, Санечка, — бубнил ей на ухо Кирсанов. — Все давно забылось и прошло. Зато характер закалился.

— Сережа, — прошептала она. — Я тебя маленьким даже представить не могу. Но мне почему-то кажется, Лешик похож на тебя в детстве. И в голове не укладывается, как такой малыш мог оказаться один без родных в чужом мире.

— Да не был он для меня чужим, Сань, — поморщился Кирсанов и как бы невзначай коснулся Марты и Берты. Нежно и очень ласково. — Я вырос в этом мире с пеленок и всегда мог за себя постоять. Первое время дома даже не знал, что можно добавку взять, еду посолить. Просто стащить печенье или конфету из вазочки, и тебя никто не поругает. Но это все мелочи, Санечка.

— А что же главное? — сквозь слезы улыбнулась она.

— Ты. Алексей. Наша семья, — пробурчал он, проводя ладонью по лицу. — Мы с тобой, Санечка, — прошептал глухо и накрыл ее губы своими. Жадно провел руками по груди, устремляясь вниз. Санька не осталась в долгу. Сначала ее пальцы прошли по ежику волос, потом одна рука обвилась вокруг шеи, а другая спустилась ниже, слегка царапая спину. Александра отдавала всю себя, пытаясь нежностью и страстью залечить давнюю рану Кирсанова. Дать ему то, что он никогда не имел. Собственную семью и любовь. Она видела, чувствовала, знала, что там, под оболочкой грозного генерала, скрывается маленький мальчик. Со своими бедами и страхами, с жуткой трагедией, перечеркнувшей жизнь его сестрам, да и ему самому.