Здесь мы встретили Сергея. Он не напрямую отправился в Раджгир, а через Калькутту. Болезнь сильно истощила его.

Из газет узнал о катастрофе, случившейся в делийском аэропорту: самолет казахского чартерного рейса (мы прилетели таким же) разбился, столкнувшись с индийским самолетом. Видимо, из-за плохого знания английского языка казах-пилот неправильно понял указания диспетчера. Погибли все находившиеся на борту триста человек[86].

15 ноября 1996 г. Мы поехали по магазинам покупать сувениры. Это всех измотало, и к концу дня никто не соображал как следует. Хотя в Калькутте, как и в Дели, есть метро, добраться до монастыря оно не помогает. Мы поехали на автобусе. Автобус был какой-то странный, деревянный. Движение транспорта совершенно сумасшедшее. Постоянные пробки. Кое-кто из нас сел. Я подумал, почему бы не сесть и мне. И тут же уснул в одной из пробок. Какой-то индус разбудил меня: «Фор леди[87]!» Оказывается, здесь отдельные места – только для дам. У нас в России, конечно, тоже пишут «Места для инвалидов и женщин с детьми», но здесь к этому относятся как-то по-особенному, не то чтобы сильно уважают женщин, а скорее боятся замараться, что ли. В общем, посмотрев на недоуменное лицо этого индуса, я вынужден был встать.

Замечаю, что собственно автобусных остановок нет. Двери автобуса не закрываются. Просто люди выскакивают на ходу, когда им надо. Я упустил важную деталь: при этом они дергают за проволоку над выходом – у водителя звенит колокольчик, и он притормаживает. Я не должен был упускать этой детали! Совершенно неожиданно монахи начали выходить. Я ринулся за ними, но слишком поздно. Индусы оттеснили меня. Мне становится страшно потеряться в огромном незнакомом городе. Обезумев, продираюсь через пассажиров. Они почему-то пытаются схватить меня и что-то кричат. Вот наконец выход. Прыгаю, не осознавая, что автобус уже набрал скорость и несется под гору. Прыгаю, не подумав о проволоке, за которую можно дернуть, чтобы водитель притормозил. Прыгаю, вырываясь из рук индусов, цепляющихся за мою одежду. Как же, ведь мне так страшно потерять своих!

Едва мои ноги касаются земли, я сразу с силой опрокинут на спину. Даже не догадался прыгнуть по ходу движения, выбрал то направление, в котором остались монахи. Голова подскакивает, как мячик, ударившись затылком об асфальт. Но боли не чувствую, так неожиданно и быстро все произошло. Вижу, как заднее колесо автобуса медленно приближается к моим ногам. Да, мне показалось, что оно катилось очень медленно, это двойное колесо автобуса, полного людьми. И все же не настолько медленно, чтобы я успел убрать ноги…

В общем, я все же легко отделался. Хоть и было ужасно больно – всего лишь растяжение сухожилий. Через три дня я мог снова ходить, если бы не одно «но» – маленькая трещинка на правой щиколотке. Из-за нее на половину правой ноги, до колена, наложили гипс – и мне пришлось неделю провести в постели, а потом еще месяц соблюдать наполовину постельный режим. Целый месяц я не мог самостоятельно ходить. А потом еще две недели учился ходить при помощи костылей.

Автобус же подпрыгнул на подъеме моих ног и поехал себе дальше… Полицейского-регулировщика заботил не он, а я, мешавший движению транспорта. Разлегся, понимаете ли, на проезжей части! Он грубо взял меня за плечо и стал дергать. От шока я не мог выдавить из себя ни звука, только махал руками. Благо, подоспел Тэрасава-сэнсэй.

Газеты писали, чуть ли не в тот же день подобный случай произошел в Нью-Дели. Только там студентка, неудачно выпрыгнувшая из автобуса, была задавлена насмерть…

На самом деле, мне чертовски повезло! Если бы не эта крохотная трещинка, через три дня я мог бы плясать от радости. Но судьба распорядилась иначе.

22 ноября 1996 г. Из Калькутты мы не поехали в Бенарес. Я разрушил этот план Сэнсэя. Неделя неподвижности, предписанная мне врачом, заставила почти всех монахов остаться в монастыре. Только Тэрасава-сэнсэй со Славой поехали в Нью-Дели – узнать, получится ли сделать в Индии визу для нескольких наших монахов, которых Сэнсэй хочет повезти с собой в Японию на очень важную церемонию 9 января – 13-летнюю годовщину со дня ухода преподобного Нитидацу Фудзии.

Оказалось, что не получится.

Сергей тем временем прилетел в Раджгир и четыре дня практиковал там, имея счастливую возможность ежедневно подниматься на гору Гридхракута. У меня же болезнь отняла шанс даже просто участвовать в ежедневных храмовых службах. Я лишь слышал их, находясь в соседнем помещении на кровати, с которой не мог самостоятельно встать… Все зависит от глубины духовной практики. Каждый получает тот результат, который на самом деле стремится обрести, а не тот, который ему в его лицемерии кажется, что он хочет достичь. На то она и практика, что заставляет быть честным с самим собой!

Однако благодаря освободившемуся времени я смог вдумчиво прочитать автобиографию Махатмы Ганди на английском языке, то есть почти в оригинале: этот перевод с родного ему гуджарати Ганди редактировал лично. И несмотря на охватывавшее меня отчаяние (а может быть, и благодаря ему) я смог гораздо глубже обычного задуматься о смысле жизни.

В ту неделю мы узнали о том, что в космосе взорвался контейнер с ядерным топливом, запущенный туда СНГ. Он упал в океан неподалеку от Австралии, где тогда как раз находился президент США.

Все разладилось не только у меня и не только у нас из-за меня, но, похоже, и во всем мире…

Товарищи всячески приободряли меня. Тэрасава-сэнсэй позвонил из Нью-Дели и сказал, что скоро мы поедем в Непал. Меня тоже туда повезут – в буквальном смысле. Хоть и с загипсованной ногой, но я увижу высочайшие вершины мира!

25 ноября 1996 г. Вчера мы встретились в Патне с Тэрасавой-сэнсэем и Славой. Путешествие из Калькутты на поезде было первым в моей жизни после падения под автобус. Я справился. Хотя основная нагрузка легла на моих товарищей, которым пришлось попросту носить меня на руках, а вес у меня уже отнюдь не детский.

Из Патны мы немедленно направились в «Новую Венуван-вихару», чтобы ночью встретить на горе Гридхракута день рождения Тяньтая. Мы произносили молитву всю ночь, от заката до восхода. Сэнсэй предложил мне остаться в монастыре, но я решил участвовать в этой важной церемонии.

Чтобы поднять меня на гору, наняли двух носильщиков, которые зарабатывают как раз на стариках и тех, кому больные ноги не позволяют самостоятельно одолеть крутой склон Гридхракуты. Носилки – простейшей конструкции. Толстая бамбуковая палка, которую носильщики кладут каждый себе на плечо. К палке подвешена на двух веревках люлька. Во время ходьбы она неслабо раскачивается, а бортов у нее нет, так что я мертвой хваткой вцепился в веревку. Загипсованную ногу я не мог поджать под себя, пришлось ее тоже, как и люльку, привязывать к бамбуковой палке. Поднимаясь на гору, все били в барабаны. Я тоже пытался, но совмещать это с мертвой хваткой за веревку, чтобы не упасть, было очень трудно, поэтому Тэрасава-сэнсэй потребовал от меня прекратить ударять в барабан. Все же я мог произносить вместе со всеми «Наму-Мё-Хо-Рэн-Гэ-Кё».