в Тринити подошло к концу.

После смерти отца Альфред испытал немалое давление со стороны Старика, понуждавшего его вернуться в Кембридж, завершить учебу, получить степень и стать пастором. Другая альтернатива заключалась в том, чтобы изучать медицину. Альфред твердо стоял на своем: он не последует по стопам отца, а будет прокладывать себе дорогу в жизни как поэт.

Публикация второго сборника стихов. В 1830 г. была опубликована вторая поэтическая книга Теннисона «Стихи, главным образом лирические». Книга получила смешанные отзывы. Некоторые стихи были поэтическими портретами женщин («Кларибель», «Лилиан», «Мадлен», «Аделин», «Марианна», «Изабель»). В стихотворении «Изабель» он превозносит добродетели «совершенной жены».

…Говор медоточивый Как серебро струится льстиво, Вкрадчиво давая коварный совет. Но сердце и ум неописуемо просто Все побеждают своей прямотой, Прочь отсылая ревность и гордость.

Из «Изабель»

Чувствительность Теннисона давала ему возможность отождествиться с ролью женщины и наглядно передавать впечатления. Несколько стихов в книге были посвящены философским вопросам: «Как и почему», «Всё смерти подлежит», «Ничто не умирает», «Любовь и смерть», «Умирающий лебедь», «Воображаемое покаяние» и другие.

Вглядимся в законы Жизни и смерти, Настоящего и грядущего! Поймем свою двойственность Вдумчиво перебрав все кредо, Пока не найдем единственно верное. Но только найдется ли такое?

Из стихотворения «Воображаемое покаяние второсортного чувствительного ума, не находящегося в гармонии с самим собой».

Друзья Альфреда побуждали его собрать в новую книгу другие многочисленные стихотворения, но ядовитая статья в «Блэквуд Мэгэзин» отвратила его от новых публикаций. Один из аргументов критики состоял в том, что ценители (его друзья) портят новый талант своими слишком хвалебными отзывами.

Следующая публикация. Двумя годами позже вышла новая книга Теннисона, названная просто: «Стихи 1832 года». Несмотря на болезнь (о которой упоминается как об «ипохондрической депрессии» и «крайней нервной раздражительности») и короткую, весьма непродуктивную поездку на континент (во Францию и в Брюссель), Теннисон продолжал писать, изучать литературу и воспринимал поэзию в духе своего истинного и самого серьезного призвания. Отзывы на его новую книгу были похожи на предыдущие: хорошие рецензии его друзей из Тринити и саркастические — более маститых рецензентов из «Ежеквартального обозрения» и «Литературной газеты». В книгу вошли хорошо известные стихи «Леди Шэллот» и «Пожиратели лотоса». Были там и совсем ранние стихи. Альфреду в то время было всего лишь двадцать три года.

Критика Джона Крокера в «Ежеквартальном обозрении» была явно несправедливой, чересчур акцентируя самые слабые произведения и не отдавая должного растущему и многообещающему мастерству Теннисона. Вместо серьезной оценки Крокер скорее занимался саморекламой. Немногие язвительные отклики возымели свое действие на Теннисона, и прошло целых десять лет, прежде чем он опубликовал следующую книгу.

Десятилетнее молчание. В течение следующих десяти лет Теннисон продолжал писать стихи и поэмы, переписывал ранние произведения, изучал литературу и совершал короткие поездки, навещая друзей. Он жил дома с матерью, избегал работать за деньги и каждый год получал небольшую сумму (сто фунтов) от своей тетушки Рассел. Он все еще оплакивал смерть своего близкого друга Артура Хеллема. Эта смерть глубоко затронула всю семью, ведь Артур и сестра Альфреда собирались пожениться.

В тот период Альфред пишет и переписывает свою большую поэму «In Меплопапл». Сколько же можно оплакивать потерю любимого друга? Некоторые психологические типы склонны быстро оставлять прошлое позади и устремляться к новым видам деятельности и работы. Теннисон же не хотел забыть о своей потере и искать отвлечения в новых занятиях; напротив, он вновь и вновь возвращался к ней и исследовал свои чувства — довольно рискованный подход! Он изучал свои чувства годами и с различных точек зрения.

Острая, но преходящая боль в итоге приводила его к философским размышлениям. Вопросы жизни и смерти, веры и бессмертия, привлекавшие его и раньше, стали для него еще более насущными. Было очень важно как-то разрешить эти вопросы. Жизнь после смерти продолжается или нет? Этот вопрос ставился на фоне глубоких общественных и психологических перемен. Дарвин родился в том же году, что и Теннисон (1809 г.). Наполеон был разбит, монархия во Франции восстановлена, но вопросы, поднятые Французской революцией, не канули в забвение. Наука, без сомнения, получила новый заряд энергии. Промышленная революция наряду с убожеством городской жизни принесла с собой новые экономические возможности. В 1830–1840 гг. самым популярным писателем стал Чарльз Диккенс. В отличие от романтических и идиллических стихов Теннисона, проза Диккенса привлекала внимание к тяжелому положению бедноты. Новая наука подходила к тому, чтобы бросить решительный вызов устоявшимся религиозным представлениям того времени. Простой, без тени сомнения, веры былоуже недостаточно не только для интеллектуальных лидеров нации. Теннисон принес вопрошающую духовную веру. Многие люди не удовлетворялись ни новыми научными теориями эволюции, ни церковными банальностями. И на поэта-лидера, свободного мыслителя, не связанного ни с одной из школ мысли, смотрели как на того, кто может разрешить извечный вопрос: кто мы есть, и стать выразителем духа современности.

Слова слабее, чем печаль, рождающая Новую тоску. Я лучше помолчу, Хоть впору лечь мне рядом с тем, Кто упокоен здесь… Спи до конца времен, душа. Случаться нечему уже. Покой, один покой, без перемен. И прах сухой.

Из «К Дж. С.»

Здесь мы снова видим, насколько стихи Теннисона наполнены тонкостью чувств и эмоций, когда он вспоминает смерть друга и созерцает, как боль другого облегчается словами утешения.

Обширные изыскания. Это десятилетие было заполнено систематическими самостоятельными занятиями, которые включали в себя историю, химию, ботанику, электричество, психологию животных, механику, теологию, немецкий, итальянский и греческий