скоростью последней модели «Феррари». Но Хранитель не просто бежал так, что от свиста ветра уши закладывали, — он буквально летел над землей, оставляя позади лишь смазанные зеленые тени.

Под его копытами не проминалась земля, они не грохотали, как у обычных коней, он даже головы не пригибал, несясь по чаще, как выпущенная из лука рыжая молния. Один грациозный скачок — и позади осталось небольшое болотце. Другой — и под нами проносится извилистая лента безымянной реки. Третий — и впереди снова с ужасающей скоростью мелькают деревья. Да так быстро, что глаза поднять не можешь — тут же начинает с непривычки мутить.

— Не удивляйся, — прошептал из-за пазухи намертво вцепившийся в подкладку кот. — Хранители умеют передвигаться со скоростью ветра. Без этого от них было бы мало проку. Как бы он поспел во все свои владения? Вот и носится, как угорелый, туда да сюда. Вот и тебя нашел всего лишь за сутки, едва Знак почуял. А он почуял, не сомневайся. Как только земля тебя признала, так и почуял.

Я молча пригнулась к мускулистой, равномерно гуляющей подо мной спине и отвернула лицо, чтобы встречный ветер не резал кожу. При этом хорошо почувствовала, как шевельнулся спрятавшийся под курткой шейри и как напрягся сидящий сзади Мейр.

Признаться, поначалу его присутствие меня беспокоило: ну, не привыкла я, чтобы малознакомый мужчина находился в такой близости, при этом крепко обнимал за талию и настойчиво пригибал своим телом книзу. Но оборотень даже слышать не захотел о том, чтобы сесть первым. А спустя пару минут сумасшедшего бега я поняла, почему, устыдилась и больше «не возникала». Потому что если бы не Мейр и не его тяжелое тело, пригибающее меня к самой оленьей спине, нас бы с Лином, наверное, сдуло сразу, как только Хранитель сорвался с места. К тому же олень бежал не по ровной дороге, не по благородному асфальту, а по лесам и полям. И седла на нем никакого не было. А шерсть короткая — не больно-то ухватишься. Так что, если бы не Мейр, болтаться бы мне на этой спине полупустым и никчемным мешком, ежесекундно рискуя сверзиться в какое-нибудь болото. Но ло-хвард не позволял свалиться. Да и встречные ветки хлестали лишь по нему одному.

Услышав над ухом звонкий щелчок, затем тихое шипение оборотня, я виновато вздохнула. Бедняга, наверняка ему доставалось немало: Хранитель вряд ли заботился о том, чтобы встречные сосновые лапы — говорю же, низко они тут растут — и колючие ветки с торчащими во все стороны сучками ни разу не тронули его седоков. А в лесу таких мно-о-о-го… вот и доставалось Мейру по полной программе. Хотя он, к чести сказать, ни разу не пожаловался. И время от времени лишь пригибался ниже, чтобы не лишиться глаз.

Я осторожно покосилась на очередное болото, промелькнувшее под ногами, и нервно сглотнула. Олень несся так, словно не замечал, как быстро меняется окружающая природа. А по обманчиво твердым кочкам на топях прыгал на полном ходу, каждый раз заставляя мое сердце тревожно замирать и в панике ждать, когда же мы провалимся в грязную жижу с головой. Однако он почему-то не падал. И перепрыгивал неожиданные препятствия с таким непередаваемым изяществом, что мне стало стыдно за свое собственное несовершенство.

Как он скакал… о, Аллар… как же красиво он скакал! Каждое касание твердого копыта — как милосердный дар богов, от которого в восторге замирала земля. Каждый прыжок — как совершенный полет в никуда. Каждый поворот головы исполнен такого неподражаемого величия, что поневоле хочется поклониться и благоговейно замолчать. И вот это чудо вдруг согласилось нести на спине двоих увесистых седоков. Вот этот дивный зверь без возражений позволил забраться на свою спину даже демону. И все потому, что я его вежливо попросила.

В очередной раз бросив быстрый взгляд по сторонам и едва справившись с приступом тошноты, я со всей ясностью вдруг поняла, что всего за час сумасшедшей езды мы преодолели такое же расстояние, как за четыре дня пешком. Иными словами, теперь нам можно было не опасаться погони со стороны эрхаса Дагона. И не бояться длинных стрел его преданных слуг — с таким скакуном он меня теперь даже верхом на драконе не догонит.

Кстати, эрхаса перед отъездом мы все-таки освободили. Вернее, Лин, уже сидя у меня за пазухой, пробормотал какую-то абракадабру, величаво махнул пушистой лапкой, вызвав неодобрительный взгляд Хранителя. Но после этого даже я услышала, как невидимая стена с хрустальным звоном осыпалась на землю. И сразу же олень буквально взлетел на пригорок, не дав мне досмотреть реакцию господина эрхаса и не позволив вдоволь насладиться его вытянутым лицом.

С тех пор могучий олень несся без остановок, не обращая внимания на неистовый встречный ветер, вцепившиеся в него до боли пальцы, редкое ворчание устроившегося лучше всех Лина и такое же редкое, но очень прочувствованное шипение Мейра. Не замедляясь, не сворачивая и даже не выбирая дороги, он несся напрямик, как пущенная из мощного лука стрела. Как рыжая молния, стремящаяся к одной ей известной цели.

К слову сказать, я даже спросить не успела, куда он нас везет. Но каким-то образом чувствовала — в нужном направлении. И поэтому не особенно беспокоилась: своему Хранителю я поверила сразу. Он не причинит мне вреда.

Он лишь однажды решил замедлиться. И я сперва даже подумала, что дальше нас не повезут, но потом обратила внимание на уютную лесную полянку, на которой приподнялась с земли невероятно крупная бурая медведица, и тут же сообразила: остановились мы неспроста.

При виде медведицы, возле которой бродили два медвежонка, Мейр заметно напрягся. И я хорошо его понимала: даже мне известно, как опасно приближаться к такой семье, хоть ты и не желаешь ничего плохого. Однако зачем-то Хранитель нас сюда привел. Зачем-то остановился. А значит, так надо. И поэтому мне совсем не было страшно.

Увидев оленя и его седоков, медведица глухо заворчала, явно недовольная таким положением дел. Потом присмотрелась повнимательнее, коротким шлепком отправила медвежат в сторону, а сама неторопливо, с какой-то удивительной грацией приблизилась, настойчиво при этом принюхиваясь.

Хранитель, не двигаясь с места, выразительно на меня покосился, и я, уже соображая, в чем дело, послушно сняла повязку с левой руки, а затем бестрепетно протянула зверюге.

Мейр за моей спиной напрягся еще больше, но медведица и не думала нападать. Внимательно осмотрев и обнюхав ладонь, она осторожно лизнула мои пальцы, пристально всмотрелась в глаза, едва заметно наклонила голову