– Кстати, это было так круто с твоей стороны. Вот так защищать Бренну.

– Спасибо. – Ну хоть кто-то так думает.

Он тихонько смеется.

– Хотя я совершенно уверен, что Майк еще как минимум год будет дрочить, вспоминая вашу драку.

– О Боже, надеюсь, что нет, – морщусь я.

Шершавыми пальцами Хантер проводит по моей ладони, а затем сплетает их с моими пальцами. Прикосновение его руки одновременно и успокаивает, и тревожит, но у меня нет сил отстраниться. Большая часть энергии уходит сейчас на то, чтобы попытаться понять все слова, сказанные Фитцем перед внезапным уходом.

Я свожу его с ума.

Он считает, что я его утомляю.

Он желает меня, но не хочет этого.

– Блондиночка, – грубо говорит Хантер.

– М-м-м? – Мозг продолжает работать, и мне трудно сосредоточиться. Или, вернее, мне труднее сосредоточиться. СДВГ никуда не делся.

– Следующая суббота, – начинает он.

– А что с ней?

– У нас не будет игры. – Он заметно колеблется. – Хочешь, погуляем вечером? Перехватим где-нибудь ужин?

Теперь пришла моя очередь колебаться. Его намерения нетрудно угадать, он зовет на свидание. И, возможно, если бы Фитц не маячил на горизонте, я…

«Мать твою, да ты издеваешься!» – вопит внутри меня Селена Гомес.

Ух ты. Так грубо она выражается не часто. Внутренний голос обычно гораздо правильнее и спокойнее, он не позволяет раздражающему поведению мужчин влиять на непорочный, элегантный образ жизни.

Но это правда. Один парень не хочет меня желать, а другой с гордостью заявляет, что хочет… И я склоняюсь к первому?

Почему? Ну правда. Почему. Разве тут вообще есть выбор? Хантер великолепен. Он здорово целуется. И действительно предпринимает что-то, чтобы быть со мной, вместо того, чтобы убегать при каждом удобном случае.

Мне нравится Фитц, но он слишком сложный. Думает, что я морочу ему голову? Сначала сказал Гарретту, что никогда не станет со мной встречаться, затем утешал меня по поводу промежуточного экзамена и предлагал помощь, затем признался, что его тянет ко мне, и наконец выдал, что со мной слишком утомительно быть рядом.

Ага. Это я утомляю.

Мне нужен мужчина с ясными намерениями, который прилагает усилия, чтобы проводить время вместе, и рад быть рядом. Мужчина, который действительно хочет меня.

Если человеку приходится бороться с собой, чтобы быть со мной, то, скорее всего, он никогда не будет бороться за меня, если придется.

Какая женщина выберет такого?

Я кладу голову на плечо Хантера и позволяю ему согреть меня теплом своего тела, сжимаю его руку и говорю:

– С удовольствием с тобой поужинаю.

В прошлом мне доводилось подвергаться критике со стороны подруг. В старшей школе между нами была сильная конкуренция, что неизбежно приводило к поливанию грязью, лицемерию и откровенному предательству. Я старалась не рассказывать все подробности личной жизни даже тем девчонкам, которым (более или менее) доверяла. Хотя, возможно, это правило стоит применять всегда. Никогда не открывайся полностью.

Фитц в этом преуспел и даже слишком. А я так и не овладела искусством до конца. Я все еще готова делиться с подругами определенными интимными подробностями, например, если с кем-то поцеловалась. Если мне кто-то нравится. Если свидание вышло приятным или неудачным.

Но признаться, что я едва ли не подрочила через штаны одному парню, а затем согласилась пойти на свидание с другим? Кхм. Нет. Если бы я призналась в подобном любой из школьных подруг или сестер по женскому обществу в отделении Браун, слухи о некой шлюхе уже распространились бы по всему кампусу. И это не говоря уже о перепостах и прочем дерьме в социальных сетях, с которым пришлось бы разбираться.

Обычно я без проблем доверяю тайны маме, но в этот раз слишком стыдно признаваться в случившемся. Что сказать? «Привет, мам, вчера я ласкала парню член. Давай обсудим это».

Но, кажется, впервые в жизни я нашла подругу, с которой могу свободно обсуждать любые пошлые подробности без страха осуждения. Бренне совершенно точно можно доверять, и она не станет пытаться в ехидной, пассивно-агрессивной манере пристыдить меня за поступки.

Так что я не жалею, что все ей рассказала.

Однако сожалею, что сделала это в общественном месте.

– Ты трогала член Фитци?! – орет она.

Зашибись. Наверное, мне следовало позвонить ей еще прошлым вечером, когда все случилось. Но мне нужно было подумать. Сегодня утром я тоже размышляла. И днем. Лишь нынешним вечером, когда мы приехали на стадион Брайара, я решила, что мне нужен совет. Мы с Бренной больше не просим друг друга пойти за компанию на домашние игры. Это само собой разумеется. Но сегодня мне предстоит познакомиться кое с кем из ее подруг, и я волнуюсь. Мы должны встретиться с ними в баре «У Малоуна» после игры, и Бренна уверяла, что они классные.

– Ты не могла бы говорить потише? – приказываю я, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что никто не обращает на нас внимания.

– Как, черт возьми, это случилось? – допытывается она. – Ты вышла из бара, чтобы проверить, все ли с ним в порядке после драки. За его хозяйство с той же целью схватилась? Член был в трусах? – Она судорожно вздыхает. – Ты его сосала?

– В штанах, – захлебываюсь смехом я. – И я уже сказала, что только трогала его. Может, немного погладила.

– То есть, даже не доставала? – Она выпячивает нижнюю губу.

– Нет.

– Жаль. Держу пари, его голый член выглядит потрясающе.

Сидящие перед нами девушки хихикают, показывая тем самым, что мы слишком увлеклись обсуждением. Та, что посмелее, оглядывается на нас через плечо, и я робко улыбаюсь. Она застенчиво улыбается в ответ. Думаю, они обе первокурсницы. Налет невинности с них еще не слетел.

– Ну и как он? – понижает голос сидящая рядом Бренна.

– Твердый.

– Я говорю о размере, Саммер. Какого член был размера? Большой? Маленький? Длинный? Толстый? Счастливый? Грустный?

Я утыкаюсь лицом в колени и трясусь от смеха.

– Как член может быть грустным? – успокоившись спрашиваю ее.

– Поверь мне, я видала печальные сосиски. – Она взмахивает рукой, красный лак на ногтях сверкает. – Ладно, о единицах измерения поговорим позже. Что его так возбудило?

– Понятия не имею. – Я сглатываю, вспомнив неприкрытую страсть в его глазах. – Просто возбудился. Но затем атмосфера резко изменилась.

– Из-за чего? – хмурится она.

– Он все твердил, что желает меня, но не хочет этого. Это было… – Я подбираю слово и прихожу к выводу: – Оскорбительно.