узнать, откуда мне известно то, что известно. Я могу поклясться чем угодно, что я стою на стороне человеческого рода и сам всегда был и остаюсь человеком. И вы, как маг, легко проверите мои слова на ложь. Но, если этого вам будет мало… Мы не сработаемся, Ваше Величество.

Михаил Павлович нахмурился. Посмотрел мне прямо в глаза твердым, давящим взглядом. Скорее всего, под этим пронизывающим насквозь взором за годы его правления дрогнул ни один подданный. Только вот я отводить глаза не собирался. И прямо смотрел в ответ.

Тому, кто познал смерть, кто говорил с мертвыми, погибшими за миллионы лет до того, как первая обезьяна взяла в руки палку и камень, не пристало бояться земных владык.

Похоже, Михаил тоже увидел в моих глазах что-то, что дало ему понять: я не отступлю от своего. Игра в гляделки продолжалась еще какое-то время, но затем монарх махнул рукой.

— Я вас услышал, Дмитрий Алексеевич. — вздохнул он. — И, вижу, вы человек не робкого десятка. Даниилу Григорьевичу вы говорили, что не испугаетесь никаких угроз и казней. Ваши глаза действительно полны решимости. Так что пока мы оставим эту тему. Но, надеюсь, однажды вы соизволите раскрыть мне свою тайну.

— Все может быть. — вежливо ответил я. — Увы, пока по свету бродит слишком много тех, кому не стоит слишком много знать.

— Вы сомневаетесь в конфиденциальности нашего разговора, барон? Или в господине Лопатине?

Я невесело усмехнулся.

— Как раз в Лопатине я особо не сомневаюсь. А вот в том, что нас никто не подслушает, или в том, что вы решите распорядиться этой информацией помимо моей воли — увы. Уверенности нет.

Лицо Императора на долю секунды скривилось. Но он мгновенно вернул маску спокойствия и с деланным безразличием спросил:

— Ну-с, господин Лихачёв, в таком случае извольте! Поделитесь с нами чему-нибудь, что может быть полезным? Вы ведь обладаете какими-то особыми знаниями о появляющихся по всему миру… существах?

Тут я стал рассказывать уже весьма охотно. Скрывать базовые знания от правителя нет никакой нужды. Я рассказал о том, что с нашим миром помимо мира мертвых, привязанного к нашему, граничит еще как минимум восемь миров, каждый из которых является воплощением одного из Аспектов в чистом виде. Нигилий — измерение Небытия, Эссена — Бытия, Аногор — огненный мир, Ириат — водный, Глубины, воплощающие в себе Землю, измерение воздуха Ан, Ахегэрис — мир Жизни, и Ургал — Смерти.

О том, что в каждом из них существуют свои разумные, а где-то их множество видов. Свои общества, государства и правители, своя система магии и свои способы подчинять населяющих эти миры хтонических тварей, порождений хаотической магии Стихий.

О том, что в глубокой древности человечество уже сражалось с армией Аспектов и, в войнах, длившихся веками, одолело их. Тут, впрочем, я не стал делиться лишними подробностями. Основной мой рассказ устремился в будущее.

— Армия, Ваше Величество. А точнее, множество армий. Как только они соберут достаточно сил, как только сотворят достаточно мощные Врата, как только договорятся меж собой и разберутся с внутренними врагами, их легионы хлынут на Землю. И поверьте, живые люди им тут если и нужны, то для разведения.

— Разведения? Но зачем? Зачем им вообще все это? Не потому ведь, что они все такие уж злобные?

— Разумеется нет, Император. Просто люди, воплощающие в себе одновременно все Аспекты, лучшая пища для них. Поглощая души разумных, они становятся сильнее, продлевают свои жизни, обретают новые формы. Да, они могут жрать и друг друга, чем и занимались долгое время. Но также, как нам могут дать колоссальную мощь их Ядра, их сущности — ввиду своей стихийной чистоты, также им дают чудовищную мощь людские души. Уже ввиду своей универсальности.

Михаил медленно кивал. Лопатин, так и стоящий тут же, бегло записывал мои слова. По началу они оба относились ко мне с легким скепсисом. Но, когда я сумел подробно описать все виды тварей, с которыми они уже успели столкнуться, когда я напомнил о своих знаниях про Ядра, когда подробно описал несколько видов разрывов — хаотические, цепные, устойчивые — их скепсис стал угасать.

А то, что касалось ожидаемого будущего, слушали уже молча, с явным интересом.

— Их сила — во внезапности и синхронности, государь. В том, что для них не существует расстояний — удары будут наноситься повсюду, в любые места, кроме тех, что окажутся особо защищены от порталов. И, если не уследить, если дать тварям как следует закрепиться, место, где они окопаются, станет филиалом их мира на Земле. И оттуда их уже не так-то просто выбить.

— Выходит, — спросил Лопатин. — Если где-нибудь в бескрайних северных лесах, или на каком-нибудь островке за Полярным Кругом, откроется портал, а мы вовремя не отследим, это приведет к фактической потере этой территории?

Я кивнул.

— Увы, господин Лопатин. Это будет не набег, не жатва душ с последующим отступлением. Как раз сегодня ночью я точно узнал — готовится именно война. Раньше, очень давно, они действительно лишь устраивали набеги, позволяя в остальное время править своим вассалам из людей. Но для них это кончилось очень плохо. Теперь они научились на ошибках.

— Ну что ж. — твердо произнес Михаил Павлович. — Значит, мы будем готовиться к войне. Я не прошу вас сейчас описать и классифицировать различных тварей и их хозяев, даже если вы обладаете такими знаниями. Думаю, в этом будет мало пользы. Вам ведь уже известно о наших планах на особый военный корпус, барон?

Я кивнул.

— Войска специально для противостояния иномирцам внутри страны? Это абсолютно верное решение, Ваше Величество. Если правильно все организовать и, вдобавок, создать плотную сеть слежения за территорией Империи, попытки вторжений можно будет гасить в зародыше.

— И вы, полагаю, уже знаете, как все организовать наилучшим образом? — чуть улыбнулся Михаил Павлович. В его глазах я увидел искорки лукавства.

— Разумеется… понятия не имею. — всплеснул я руками. — Я буквально ничего пока не смыслю в технических и техно-магических силах Империи, мало понимаю реальную силу нашего дворянства и их магов. Ни минуты не занимался изучением устройства имперских дорог и логистики в целом. Я, несомненно, буду изучать эти вопросы в будущем. Но сейчас я трезво считаю себя превосходным бойцом и тактиком — и абсолютно бесполезным стратегом.

Романов чуть помолчал, а затем медленно кивнул. В его взгляде читалось уважение.

—