class="p1">– Не сойти мне с места, сестрица, это Греттир, сын Асмунда. Он и в самом деле куда как широк в груди. Но просто удивительно, что он так не дорос снизу. Это мало вяжется со всей его мощью.

Хозяйка отвечает:

– Что это ты мелешь? Ну и дурища ты! Помолчи лучше!

– Не могу я молчать об этом, сестрица милая, – говорит служанка, – вот уж никогда бы не поверила, если бы мне сказали.

Она подошла и на него уставилась, а время от времени подбегала к хозяйской дочке, хохоча до упаду. Греттир слыхал, что она сказала. И когда она снова к нему подскочила, он схватил ее и сказал вису:

Зря бесстыжая дева

Пялит глаза на скальда.

Гоже ли ратников разных

Мерить одной мерой?

Может, и впрямь Греттир

В чем-то ростом не вышел,

Но в остальном воин

За пояс заткнет многих.

Потом он повалил ее на лавку, а хозяйская дочка убежала. Тогда Греттир сказал вису:

Полно порочить Греттира.

В росте ли дело, дева?

Часто, поверь, бывает,

Что мал да удал Драсиль[149].

Больших скакунов обгонит

Иной конек легконогий.

Да и клинок короткий

Грозен в руке героя.

Служанка вопила благим матом, но когда они расставались, ей уже не приходилось срамить Греттира. Немного погодя он встал, пошел к хозяину Торвальду и рассказал ему о своих затруднениях, и просил перевезти на остров. Тот так и сделал, дал лодку и переправил его, и Греттир поблагодарил его за такое благородство.

Когда же стало известно, что Греттир проплыл морскую милю, все нашли, что нет ему равных по отваге как на море, так и на суше. Люди Мысового Фьорда очень ругали Торбьёрна, что тот все не прогонит Греттира со Скалы Острова, и грозились забрать обратно свою долю. Он был в трудном положении и просил их потерпеть еще немного.

LXXVI

В то лето пришел к устью Реки Пешеходной Расселины корабль. На корабле был человек по имени Хэринг. Был он молод и настолько ловок, что мог залезть на любую скалу. Он остановился у Торбьёрна Крючка и пробыл там до осени. Он все подбивал Торбьёрна съездить к Скале Острову: он, мол, тогда посмотрит, правда ли, что там такой крутой обрыв, что никто на него не залезет. Торбьёрн сказал, что он потрудится не задаром, если заберется на остров и ранит Греттира либо убьет его. Убедил он Хэринга, что это дело стоящее. Потом они подошли к Скале Острову и высадили норвежца. Он должен был подкрасться к тем, если заберется на остров. А Торбьёрн со своими пристали у лестниц и завели разговор с Греттиром. Торбьёрн спросил, не надумал ли Греттир уйти с острова. Тот ни в какую.

– Долго ты нас морочил, – говорит Торбьёрн, – пора нам и отомстить. А ты, однако, не слишком за себя боишься.

Они долго толковали, но так ни к чему и не пришли.

Теперь надо рассказать про Хэринга. Он лазал на скалу там и сям и сумел, наконец, забраться в таком месте, где это никому больше не удавалось – ни до него, ни после. Взобравшись на скалу, он увидел братьев, и те стояли к нему спиной. Хэринг уже было надеялся добыть себе вскоре и славу и деньги. Те же не ждали его появления, думая, что никому не залезть на остров иначе, как по лестницам. Греттир был занят разговором с Торбьёрном, и оба не скупились на язвительные слова. Тут случилось Иллуги оглянуться, и он увидел совсем рядом человека. Иллуги сказал:

– Тут рядом человек с секирой наизготове, и он держится, по-моему, отнюдь не мирно.

– Тогда встреть его, – говорит Греттир, – а я пригляжу за лестницей.

Иллуги бросился навстречу Хэрингу. И норвежец, увидев это, пустился наутек по острову. Иллуги гнался за ним, сколько позволял остров. А когда он добежал до обрыва, Хэринг бросился вниз и переломал себе все кости. Тут ему и пришел конец. Место, где он погиб, зовется с тех пор Хэрингов Прыжок. Иллуги вернулся к Греттиру, и тот спросил, как он расстался с тем, кто ему был поручен.

– Он не доверил мне, – говорит Иллуги, – поступить с ним, как я считал нужным, и сломал себе шею, прыгнув со скалы. Пусть эти люди помолятся за него, как за покойника.

Услышав это, Крючок велел своим уходить.

– Я дважды ездил сюда к Греттиру и в третий раз не поеду, если не буду к тому времени умнее. Пока же мне навряд ли удастся помешать им остаться на Скале Острове. Но все же думаю, что Греттир не проживет здесь столько, сколько прожил.

Они отправились назад, и этот поход оказался еще хуже прежнего. Греттир прожил зиму на Скале Острове и за все это время не встречался с Торбьёрном. В ту зиму умер законоговоритель Скафти, сын Тородда[150], и это была большая потеря для Греттира, потому что Скафти обещал добиться для него прощения, как только истечет двадцать зим со времени его осуждения. А тот год, о котором рассказывалось, был девятнадцатым. Весною умер Снорри Годи[151], и много всего случилось за этот год, что не относится к этой саге.

LXXVII

В то лето родичи Греттира много говорили на альтинге о его осуждении, и некоторые считали, что срок наказания истечет в начале двадцатого года. Но истцы возражали, говоря, что он успел за это время сделать много такого, за что полагается объявление вне закона, и, значит, ему следует продлить наказание. Законоговоритель тогда был назначен новый, Стейн, сын Торгейста[152], сына Стейна Морехода, сына Торира Осенняя Мгла. Матерью Стейна-законоговорителя была Арнпора, дочь Торда Ревуна. Стейн был человек мудрый, и его попросили рассудить дело. А он сказал, пусть выяснят, точно ли пошло двадцатое лето с тех пор, как Греттира объявили вне закона. Вышло, что так и есть. Тут вмешался Торир из Двора, он выискивал всевозможные препятствия и дознался, что Греттир провел в Исландии одну зиму, не будучи объявленным вне закона. И тогда выходило, что он прожил объявленным вне закона девятнадцать зим. Законоговоритель сказал, что никого нельзя осуждать больше, чем на двадцать зим, даже если за это время и были совершены новые преступления[153]:

– Но раньше этого срока я ни с кого не сниму наказания.

Поэтому