люди о том, кто же теперь решится выйти против одного из этих Тордов, о которых уже шла речь. Но охотников не нашлось. Стали те ходить от одного к другому, приглашая побороться. Но чем больше ходили, тем меньше толку. Тогда Торбьёрн Крючок посмотрел кругом и увидел человека, большого ростом, а лица не разобрать. Торбьёрн схватил его и толкнул что есть силы. А тот как сидел, так и сидит, даже не двинулся.

Тогда Торбьёрн сказал:

– Еще никто сегодня не устоял так против меня, как ты. Кто этот человек?

Тот отвечает:

– Меня зовут Гестом[141].

Торбьёрн сказал:

– Ты, верно, захочешь развлечься, и ты для нас желанный гость.

Тот отвечает:

– Многое может скоро перемениться. И я не буду вступать в вашу игру: все мне тут незнакомо.

Тут многие заговорили, что они будут только благодарны ему, если он, человек им не известный, позабавит людей. Он спросил, что им от него нужно. Они стали просить его с кем-нибудь побороться. Он сказал, что уже давно как бросил борьбу:

– Но было время, когда мне она нравилась.

И видя, что он не совсем отказывается, они стали наседать на него еще больше. Он сказал:

– Если уж вам так это надо – меня уговорить, то вы, верно, согласитесь клятвенно обещать мне мир здесь на тинге и на все время, пока я не возвращусь к себе домой.

Тут все зашумели, говоря, что сделают это с большой охотой. Хавром звали человека, который больше всех добивался мира для Геста. Он был сыном Торарина, сына Хавра, сына Торда Пуговицы, занявшего землю от Запруды на Протоках до Междуреченской Реки. Он жил на Дворе Пуговицы и отличался большим красноречием. Он сказал клятву о мире со знанием дела, и вот начало этой клятвы[142]:

Провозглашаю мир

Между всеми людьми,

А перво-наперво

Между сидящим здесь мужем по имени Гест

И всеми годи и добрыми бондами,

Всеми, кто может держать оружие,

И всеми-всеми окрестными жителями

Здесь, на Цаплином Тинге,

Кто б они ни были

И откуда бы ни пришли, —

Всеми, кто назван

И кто не назван.

Обещаем мир,

Полный и нерушимый,

Чужанину, который назвался Гестом,

Для игрищ, веселий

И ратоборства,

Покуда он здесь

Или путь держит к дому.

Посуху иль по морю,

Землей иль водою.

Да будет мир ему

Везде и всюду,

Пока он, целый и невредимый,

Домой не вернется

Под защитой обета.

Провозглашаю мир

От нашего имени

И от имени родичей,

Сотоварищей и сотрапезников,

Жен и мужей,

Рабынь и рабов,

Взрослых и отроков.

Если же кто этот мир нарушит

И обет преступит,

Да будет он отвержен

И изгнан Богом

И всем честным народом,

И не найти ему места

Ни в царстве небесном среди праведников,

Ни среди людей,

И будет он отринут повсюду, где

Преступников гонят,

Крещеный люд

Молится в церкви,

Языческий люд

Почитает капища,

Горит огонь,

Родит земля,

Младенец мать кличет

И мать сына нянчит,

Огни разводят,

Плывут корабли,

Блестят щиты

И светит солнце,

Снег лежит,

Финн бежит на лыжах,

Растет сосна,

Сокол летает день-деньской,

И крылья ему вешний ветер держит,

Небо круглится,

Селятся люди,

Ветер гонит

Все воды к морю,

И люди хлеб сеют.

Пусть он бежит

Христиан и язычников,

Церквей и капищ,

Дола и дома,

Всякого крова,

Кроме адского.

Будем в этом единодушны,

Друг с другом в добром согласье,

Где б нам ни встретиться —

На горе иль у моря,

На ладье иль на лыжах,

На земле иль во льдах,

Пешим иль конным,

С другом ли встретимся на дороге

Иль с родичем в ровном поле.

Будем во всем друг с другом согласны,

Как сын с отцом

Иль отец с сыном.

Соединим же теперь руки и не нарушим мира и слова, данного здесь

по обету этому перед Богом, перед добрыми людьми и перед всеми,

кто слова мои слышит и здесь присутствует.

Тут многие заговорили, что это сказано на славу. Гест сказал:

– Хорошо ты здесь говорил и рассказывал, если вы потом не отступитесь от своих слов. За мной же дело не постоит.

Потом он скинул плащ и почти всю остальную одежду. Тут они посмотрели друг на друга и остолбенели: они узнали Греттира, сына Асмунда, ибо он отличался от других людей и ростом, и силой. Все приумолкли, а Хавр понял, что за глупость он наделал. Разошлись они по двое и стали бранить друг друга, а пуще всего тех, кто ратовал за этот мир. Тогда Греттир сказал:

– Скажите без обиняков, что у вас на уме, не сидеть же мне тут долго раздетому. Вы большим, чем я, рискуете, если нарушите этот мир.

Они ничего не сказали и снова уселись. Сыновья Торда и Халльдор, их зять, стали говорить друг с другом. Одни считали, что мир надо сохранить, а другие были против. Склонились они голова к голове. Греттир сказал вису:

Как это клены копья[143]

Нынче меня не признали!

Видно и впрямь у древа

Сокровища[144] – две личины.

Ишь, языки прикусили,

Хавр и тот не болтает.

Как преступить клятву,

Видно, не знают бедняги.

Тогда сказал Междуреченский Стейн:

– Это ты, Греттир, так думаешь! Но посмотрим, что решат знатные мужи. Но правду сказать, недюжинная у тебя храбрость. Или ты не видишь, что они уперлись друг в друга лбами?

Тогда Греттир сказал вису:

Будто бараны, сшиблись

Лбами властители брани[145],

Так и тычут друг в друга

Ратники бородами.

Вижу, в сторонку стали,

Узнав меня, испытатели

Рыбы шлемов[146]. Нарушить

Клятву свою замышляют.

Тогда сказал Хьяльти, сын Торда:

– Этому не бывать! Мы не нарушим мира, хоть ты