Некоторое представление о вооружении крепостей можно получить из следующей таблицы.

Таблица 6. Вооружение западных крепостей на 1 января 1915 г.

Следует заметить, что в таблице указано лишь штатное вооружение. Так, в Бресте имелось 24 двухпудовые чугунные мортиры образца 1838 г. и 1865 г. и т. д.

Обычно наши историки в описании боевых действий приводят данные о числе орудий в данной крепости, и совсем в редких случаях дают их раскладку по калибрам. А вот до снарядов дело не доходит никак. Я не рискну утомлять читателя и приведу данные по боезапасам крепости Новогеоргиевск на 15 сентября 1914 г. (Военно-исторический архив, ф. 504, оп. 1, д. 862).

Таблица 7. Количество осколочно-фугасных снарядов

Обратим внимание, наши генералы оставили западные крепости не только без современных орудий, но и старые орудия не удосужились снабдить снарядами с тротилом. На все хватало денег◦— и на Березаньские опыты, и на наряды и дворцы Кшесинской, на многочисленные юбилеи (100 лет Бородинскому сражению, 300 лет династии Романовых)[50]и т. д. Не хвастало лишь на пушки и снаряды.

Кстати, обратим внимание на последнюю графу таблицы◦— шрапнель. Тут дело не в деньгах, а в маразме наших генералов. Шрапнель же стоила в среднем в полтора раза дороже, чем самый лучший стальной тротиловый снаряд того же калибра. Спору нет, шрапнель хороша для поражения открыто наступающей пехоты, но для этого в крепостях были десятки противоштурмовых орудий. 57-мм пушки Норденфельда и 3-дм пушки образца 1900 г. давали от 10 до 20 шрапнельных выстрелов в минуту. А крепостные пушки, приведенные в таблице, делали 1 выстрел за 1–2 минуты. Так что стрелять из 8-дюймовых мортир шрапнелью◦— полный идиотизм, во всяком случае, в начале века при наличии скорострельных противоштурмовых пушек, 7,62-мм пулеметов Максима, магазинных винтовок и т. д.

Заканчивая рассказ о вооружении крепостей, стоит сказать и о зенитном вооружении, которое находилось вне штата и coответственно не вошло в таблицу. До войны зенитных орудия в наших крепостях не было. Спохватились лишь после начала войны.

19 сентября 1914 г. ГАУ выдало заказ Петербургскому арсеналу на 30 зенитных установок Розенберга (под 3-дюймовые полевые пушки). Из них 17 было положено направить в западные крепости: 4◦— в Ковно, 3◦— в Брест, 4◦— в Новогеоргиевск, 3◦— в Осовец, 3◦— в Ивангород и еще 2◦— на охрану Ставки.

За неимением специальных зенитных пушек для зенитной стрельбы было решено использовать корабельные 75-мм пушки Кане и 57-мм пушки Гочкиса, тем более что особой нужды в них Морское ведомство не испытывало.

В октябре-ноябре 1914 г. первые 12 переделанных в зенитные 75/50-мм пушек были направлены по 4 штуки в Варшаву, Ивангород и Новогеоргиевск.

А в Бресте решили начать переделывать в зенитные 57-мм пушки Гочкиса длиной в 40 клб и в 58 клб. В июле-октябре 1914 г. туда были направлены 51–57/40-мм и 16–57/58-мм пушек. Однако 5 ноября 1914 г. на складах Брестской крепости возник крупный пожар. Установить причину достоверно не удалось, но, скорей всего, это была диверсия. Во время пожара сгорели почти все пушки, переделанные в зенитные (50–57/40-мм и 16–57/58-мм). Вместе с ними сгорело: легких клиновых пушек образца 1877 г. — 94, легких поршневых пушек◦— 15, 57-мм капонирных пушек◦— 4, 47-мм пушек Гочкиса (их хотели переделать в полевые)◦— 20, одна 3-дюймовая пушка образца 1900 г. и т. д. За один день 5 ноября русская армия потеряла больше пушек, чем под Аустерлицем.

Ну и что? Ни один из мерзавцев генералов, не обеспечивших противопожарную безопасность крепости в военное время, не был расстрелян.

Видимо, у многих читателей возник резонный вопрос: если бы в крепостях возвели мощные бетонные укрепления, броневые башни, доставили туда новые мощные орудия и стальные мелинитовых снаряды, то смогли бы западные русские крепости изменить ход войны?

Нет, они бы все равно пали, продержавшись от 4 до 9 месяцев. Значит, не следовало раскошеливаться на сухопутные крепости? Нет, надо было! Даже продержавшись 4–9 месяцев, эти крепости отняли бы значительное число вражеских сил и особенно артиллерии, что могло существенно изменить ситуацию на фронте.

Но все крепости рано или поздно должны были пасть под ураганным вражеским огнем. Да в крепостях и не хватило бы боеприпасов. Ведь в Первую мировую войну в ходе наступательных операций снаряды подавались десятками эшелонов.

Был еще и моральный фактор◦— сражаться в окружении психологически гораздо сложнее, чем на фронте, где соседи справа и слева◦— свои дивизии, а в тылу сооружаются новые укрепления и есть свежие части. Интересный пример. В 20-х или 30-х годах XX века в СССР и других европейских странах попытались ввести в уставы пехоты рытье цилиндрических одноместных окопов. Затраты на такой окоп гораздо меньшие, да и снаряд малого калибра, попав в окоп, не поразит соседа. Но, увы, от одноместных окопов быстро отказались◦— солдату плохо и страшно сидеть одному в окопе. А «на миру и смерть красна».

Известный русский фортификатор В. В. Яковлев писал; «На русских крепостях (Ковно, Новогеоргиевск) влияние морального фактора сказалось в еще большей степени; к тому же здесь были налицо плохие качества командования в лице комендантов этих крепостей. Эти два фактора были решающими, ибо, не говоря про Новогеоргиевск, имевший 3–4 линии обороны и форты с вполне надежными казематами, способными сопротивляться даже 42-см снарядам, даже незаконченная Ковно со своими устарелыми фортами, но исключительно благодарной для обороны местностью и эшелонированными в глубину позициями при иных гарнизоне и коменданте могли обороняться значительно дольше того, чем она оборонялась фактически. И разительным в этом отношении контрастом был маленький Осовец, который германский кайзер называл „игрушечной крепостью“. Здесь и гарнизон, и толковый, энергичный комендант при наличии, правда, более значительного количества надежных казематов, чем в Ковне, но также при свободном тыле смогли вести оборону в течение 6,5 месяца; крепость на заданный срок задачу свою выполнила».[51]