у вас недоброе приключилось! И Остап пострадал. Я правда тебе всё рассказывал! И что Остап жив, и что унесли его к лекарям, и что у тебя дар открылся, а Лекса поймал виновных. И мне казалось, ты слышишь и понимаешь, ты кивала, моргала на вопросы мои в ответ. И Лекса из Рода Волка, как пришёл повинился пред тобой, что Остапу рисковать жизнью пришлось, что он тебе очень благодарен и что поздравляет с пробуждением дара. Ты с открытыми глазами была. И моргала глядя на него, а потом только вскочила. Нельзя их трогать, Олеся, нелюдями их у нас зовут. Опасные они для нас! Но одного у них не отнять, они всегда только правду говорят и творят, и за правду стоят. Про то тоже все знают. Но трогать не моги! Потому и плеснул воды в тебя, прости и за это!

— Ты сегодня столько раз выручал нас! Спасибо тебе и нет у меня или Остапа на тебя обиды! Живи, как жил, ну или как захочешь. Мы будем очень рады как нибудь снова увидеться с тобой! И от себя тоже скажу, что и Остап сказал — ты нам ничего не должен! И не спорь! Дай обниму тебя, может и не скоро увидимся! Пора мне, Остапа вот уже вынесли.

Она порывисто обняла Трофима, почувствовав, как слабо он, бедняга, держится на ногах.

— Постой, ты вернуться то сможешь, или попрошу Никодима присмотреть за тобой, а потом помочь вернуться.

— Да, Боги с тобой, девочка! Козьма всё исполнит. Отлежусь чуток и вернёт меня домой. То его забота. Не переживай даже! Пусть Боги берегут вас! Моё почтение Остапу, доброе он дело сделал! Воздастся ему!

— Да, уже, думаю, раз жив остался, и воздалось.

На том они и распрощались, Олеся побежала догонять тех, кто выносил Остапа, а то уедут без неё, с них станется.

А окончательно обессиленный Трофим побрёл на улицу. Уверенности у него самого в словах, что говорил Олесе не было, ничего ему Козьма и не обещал. Но не мог он позволить этой девушке сейчас ещё тревожиться за него. К его удивлению, на площади так и стоял в задумчивости Лекса. Остап подумал чуть и, вздохнув пошёл к нему.

— Лекса из Рода Вол..

— Не нужно, Трофим, ты сегодня очень помог, спасибо тебе. Козьма же передал, что приглашение сюда, то просьба к тебе моя лично.

— Конечно же, всё передал, да я и сам виноват…

— То пустое. Да и потом, ты очень помог, да и не раз при том. С водой хорошо придумал. Прими мою благодарность.

И Лекса приложил руку к груди, чуть поклонившись. Для него не было различий, он принимал только одно разделение: хороший …кхм человек, или лживый. Вот ведь, Остап, теперь вечно он ту присказку поминать будет.

— Я с радостью принимаю твою благодарность, Лекса из Рода Волка. И хочу чуть приоткрыть тебе причины реакции Олеси. Она не слышала, слов наших, не поняла, что Остап остался жив. Она не в себе была дольше, чем я понял. Она не слышала ни моих слов, ни твоих слов. Она пришла в себя только, когда ты радовался доброму дню. А последнее, что она знала, что Остап погиб. Она не поняла, что с ней случилось. Потому и реакция у неё была такая. А про похороны, это она уточняла, когда будут хоронить Остапа. Это к нему она хотела идти.

— О, Боги! И какой же скотиной я перед ней предстал!

— Я считал себя обязанным рассказать про недопонимание Олеси и причины её вспышки. Она же шла навсегда прощаться с Остапом. Хорошо, Никодим ей там всё рассказал.

— Вот жешь… Спасибо тебе ещё раз, Трофим. И ещё, просить тебя хотел. Ты сегодня волею случая, много чего прослышал странного про ребят. Пусть в тебе это навсегда останется. Очень тебя о том прошу!

Трофим поспешно кивнул. Слова были лишними. Такие, просьбы, как Лекса сейчас высказал для таких, как он, были сродни приказу.

— Кстати, а где Олеся? Не видел, чтобы выходила.

— Она поехала с Остапом. Сказала, что должна быть рядом с ним.

— Да, надо к ней приставить кого посмышленее! Давно такого дара в Княжествах не было! Сойка Живица! Это же праздник! И Князя надо уведомить о том! Пора мне. Прощай.

И он почти сорвался с места, но, крутанувшись, глянул на Трофима:

— Не, постой! Ты сейчас ступай в резиденцию, скажи я велел выделить тебе комнату и полный уход. Поправляйся, как нужно, а потом скажешь, коль я буду ещё занят, и тебя сопроводят домой! Спасибо тебе ещё раз и чтобы всё исполнил, как я сказал!

— Благодарю…

— Не на чем! Исполни всё, непременно! Не то Олесе пожалуюсь!

И Лекса, усмехнувшись, сорвался с места. Он действительно не сразу осознал, какой дар великий открылся в этой девчушке, это сокровище охранять же требуется! А такие вопросы только Князю ведомы.

«Он же, как прознает, что упустил её одну, башку мне оторвёт! Да и пора с ним поговорить, рассказать историю ребят».

Трофим же, улыбнувшись, побрёл исполнять указанное.

«Не то Олеся то в гневе страшна! И его защищать никто с ведром воды на неё выйти не осмелится, это точно!»

Из города тихо уходил обоз из двух телег, где спокойная лошадка увозила телегу с героем дня и города Порвинга. На второй телеге сидел Никодим с двумя родичами и тихая, но уже улыбающаяся грустной пока от усталости улыбкой, Олеся. И никто из них не обратил внимания, как в вышине голубого неба летала над ними белая изящная птица. И весь смысл её полёта был в той девушке.

* * *

Ну а за лесами и реками, у своего домика в лесу сидела Аглая Дормидонтовна. Её глаза были влажными от слёз, а руки жили своей жизнью, сплетая из трав свои замысловатые узоры и узелки. Что плела Ягиня, она и сама пока толком не понимала, но радовалась, что Лелюшка так вовремя встала на крыло, и теперь Ягиня сможет передать мудрость нужных знаний правильному и доброму одарённому. А они так жгли ей душу своей не востребованностью. Как же тяжко оставаться последней… Знания Волхвов, Ходящих по Мирам, Ведуний древних… Всё уйдёт вместе с ней, но Вот Живицу выучить успеет, коль воля Богов будет на то.

Лелюшка была белой лебёдушкой. А то вороны на то дело не годились, не им лезть к светлой пробудившейся Живице.

Почти права и не права была Олесюшка, что предпологала, что