танки. Как и ожидалось, вдоль шоссе, по которому быстрее всего достичь Керчи, немного южнее его.

Их встретили огнём красноармейцы, спешно занимающие огневые позиции после артналёта. Тявканья миномётов слышно не было, но стали заметны часты разрывы мин, тоже открывших заградительный огонь. Судя по разрывам, в основном, калибра 50 миллиметров и, намного меньше, 82 миллиметра. Задымились первые лёгкие «крейсерские» танки противника. Но тяжёлые, «пехотные» куда более медлительные, продолжали неспешно ползти к нашим траншеям, поливая пулемётным огнём их защитников. Полыхнув пламенем из распахнувшегося люка, загорелся Т-26, маскировку над капониром которого сорвало ещё во время налёта то ли бомбой, то ли снарядом: хоть британская танковая сорокамиллиметровка и считается слабенькой пушкой, но её снаряд пробивает броню наших лёгких танков без каких-либо проблем. Даже с расстояния почти в километр, как это было в данном случае.

Наконец-то заговорила дивизионная артиллерия, и турецкие солдаты, сопровождавшие танки, не просто залегли, а начали отползать назад. Перепало и «броне». Встал ещё один вражеский лёгкий танк, а остальные врубили задние передачи, не переставая поливать свинцом красноармейцев. Остановившуюся бронированную машину добил расчёт «сорокопятки», но поплатился за это жизнями, попав под обстрел из крупнокалиберного пулемёта. Жалко ребят!

Снова артобстрел, снова визг падающих бомб, снова рота лёгких «британцев» при поддержке взвода «Валлентайнов» атакует нашу первую линию обороны, но уже севернее шоссе. И снова безуспешно. И растут потери, как у врагов, так и у нас.

Судя по тому, что на этот раз «Альбакоры» бомбили наши тылы, артнаблюдатели противника сумели засечь местонахождение батарей дивизионной артиллерии. Так что «бог войны» «говорил» при новой атаке, снова направленной южнее шоссе, куда реже, чем в первый раз. А тройка «Матильд», наконец-то добралась до наших траншей. Что удивительно, я сам дважды видел, как по пути к траншеям под гусеницами этих машин взрывались противотанковые мины, но они продолжали двигаться.

— Бронебойным заряжай!

Первый снаряд только чиркнул по башне «дамы». Хоть и обидно, но понять можно: на дальности в три километра попасть, пусть и по медлительной, но всё равно движущейся цели, довольно сложно. Зато второй сотряс «Матильду», проломив толстенную лобовую броню. Есть! Первый уничтоженный моим экипажем танк противника! Очень надеюсь на то, что далеко не последний.

44

Иван Степанович Туманян, 16 июля 1941 года

Командировка на фронт… Разве ещё года три назад мог я о такой подумать? Особенно — если фронт проходит там, где когда-то родился мой прадед. И не просто поездка, а наблюдение за боевым применением оружия, созданного уже здесь, но с использованием идей и технологий, привезённых из 1990-х.

Да, очень долго «ковырялись», доводя «до ума» этот вид оружия. Только ведь тонкостей в каждом деле хватает. А этот вид боеприпаса совсем не зря сумели сделать лишь в 1970-е. Ведь в чём суть объёмно-детонирующих боеприпасов? Нужно создать взрывоопасное облако, в котором возникнет оптимальное соотношение легковоспламеняемой аэрозоли и атмосферного кислорода, и именно в этот момент его «поджечь». Создать именно в том месте, куда доставили горючую жидкость снаряд или бомба. Для этого — разрушить внешний корпус, но при этом не поджечь эту жидкость (иначе она просто сгорит без взрыва), а распылить. Причём, время между началом распыления и инициацией взрыва измеряется миллисекундами, и количество тех самых миллисекунд нужно так подобрать, чтобы смесь получилась ни богатая, ни бедная, а именно оптимальная.

Вот и экспериментировали химики с технологией производства рабочей жидкости, боеприпасники — с конструкцией бомбы, массой «разрушающего», распыляющего и инициирующего зарядов, а также временнЫми задержками инициации. Экспериментировали, экспериментировали и наэкспериментировали. Пока только на массу 500 килограммов, но впереди, насколько мне известно, и тонна, и полторы. А может быть и больше.

«Компания» подобралась немаленькая: я, мой помощник из числа «наших», прибывших из 1990-х, представители НИИ химии, Наркомата боеприпасов, курирующий сотрудник из ГУ ГБ в ранге майора госбезопасности. В качестве охраны — пять сотрудников НКВД, «боевиков», вооружённых до зубов. Уже в Спитаке к нам прибавились два красных командира из штаба фронта, а также отделение красноармейцев из состава войск НКВД.

Местом фронтовых испытаний выбрали руины Ленинакана. Обстановка здесь, мягко говоря, аховая. Как ни сопротивляется «группа генерала Рокоссовского» натиску турок, а обороняющиеся войска уже вытеснены в северные кварталы города. Ещё немного — и появится реальный шанс на то, что туркам откроется путь к первой из двух железнодорожных станций, через которые идёт снабжение всех войск на территории Армянской ССР. Включая Ереван, где ситуация тоже не самая благополучная.

Дальше станции Джаджур железнодорожного движения нет. Следующая станция, Маисян, находится уже в пределах досягаемости вражеской артиллерии. И Джаджур-то регулярно пытаются бомбить, но её хоть сумели защитить серьёзной системой ПВО из большого количества зенитных орудий и пулемётов, а от крупнокалиберных снарядов в крошечном селении Ацикаван, где и находится станция Маисян, никакие зенитки не помогут. Так что, дождавшись ночи, пришлось грузиться в трёхтонку и, где по дороге, где полевыми стёжками, катить из Джаджуравана через Ширак в Ацик, потом в селение Маисян, а уж оттуда пешим ходом добираться до старой Александропольской крепости, в которой нас и встретил командующий «группой войск».

Рокоссовский выглядел крайне измотанным. Оно и понятно: почти два месяца обороны, напряжённейшей обороны, сравнимой, разве что, с боями в Сталинграде в нашей истории. Тем не менее, чисто выбрит, форма, хоть и потрёпанная, но, в целом, в довольно приличном состоянии. И держится приветливо: его ведь предупредили, что и «наука», и представители штаба фронта прибыли не с пустыми руками.

А последние сразу же «зарядили» задачу:

— Командующий фронтом приказал в течение ближайших двух дней полностью освободить Ленинакан от турецких захватчиков. Для этого вашей группе войск придаётся отдельный штурмовой полк, уже подходящий к городу.

Константин Константинович лишь грустно улыбнулся.

— Товарищ полковник, бои в городской черте ведут, в общей сложности, до двух дивизий. Нам противостоят силы противника, примерно в полтора раза бОльшие по численности. И, как показывает опыт, этот полк «сточится» в городских боях за три-четыре дня, сумев добиться, разве что, продвижения на юг на две-три улицы бывшей городской застройки.

— Это было бы так, товарищ генерал-майор, если бы полк был обычным, а не специально обученным боям в городской застройке и не снабжённым специальной экипировкой. Кроме того, Москва подготовила некоторые сюрпризы, наблюдать за применением которых и прибыли товарищи учёные. Поэтому давайте не будем терять времени, а займёмся планированием операции. Точнее, корректировкой уже готового плана, разработанного в штабе фронта.

Нам, «науке», выделили пару комнат в подвальных помещениях крепости, серьёзно пострадавшей от непрерывных