артиллерийских обстрелов. Но в девятнадцатом веке умели строить прочно, и старая цитадель, даже несмотря на разрушения, по-прежнему представляла собой мощное укрепление. По сути дела, если бы не она, то город наверняка бы пал. Именно в этих подвалах мы и провели то время, пока военные обсуждали свои планы. И следующий день, необходимый для того, чтобы поставить задачи задействованным в его реализации войскам и силам поддержки.

В общем-то, обстрел крепости не прекращался и ночью. Но в тёмное время суток снаряды прилетали в стены, валы и откосы холма, на котором она построена, достаточно редко. Раз в десять-пятнадцать минут. А с наступлением дня обстрел усилился.

— Турки поняли, что крепость им полностью не разрушить, поэтому просто выполняют рутинную работу, надеясь случайно поразить кого-нибудь неосторожного, — пояснил лейтенант, приставленный к нам уже генералом. — Вот с началом нового штурма города будут палить «от всей души», просто понимая, что этим нарушат связь командования с войсками.

— А когда он может состояться, этот штурм?

— Если судить по предыдущему опыту, то туркам, чтобы накопить для него войска, нужно ещё два-три для. И тогда… Очень трудно будет их удержать. И как бы не получилось, что после него нам придётся оставить крепость, чтобы не оказаться в окружении.

Не получится! Я не знаю всех подробностей разработанного плана, я знаю, что случится, когда эскадрилья Ер-2, известных людям из 1990-х как немецкие «лаптёжники» Ю-87, прилет из Тбилиси и начнёт «работать» по кварталам, занятым турецкой пехотой.

Константин Константинович изо всех сил пытался отговорить нас от того, чтобы мы, учёные и изобретатели, шли вместе с ним в круглый форт, сильно выдвинутый на юг от основной крепости. В «Чёрный страж», как называют местные это сооружение, построенное из чёрного туфа даже раньше, чем сама крепость. А теперь — превращённое артиллерийскими обстрелами в нечто подобное римскому Колизею: часть стен ещё стоит, а часть наполовину выщерблена, сломана. Только «Чёрный страж» — лучшее место для того, чтобы снять на видеокамеру то, как будут работать ОДАБ-500. Так что, где по траншее, а где ползком, мы все, включая представителей штаба фронта, добрались до места. Хоть мне, в моём возрасте, тяжеловато даются такие «подвиги».

Впрочем, началось всё не так, как я думал. Едва рассвело, над городом появился скоростной самолёт с «раздвоенным» хвостовым оперением. Кажется, Пе-2 или его «истребительная» версия, именуемая Пе-3. В сопровождении пары истребителей. И тут же над районом селения Карнут, немногим юго-западнее которого проходит наша оборона, стали подниматься клубы дыма и пыли, прорезаемые пламенем. И, судя по мощности взрывов, охвативших турецкие траншеи, это были вовсе не обычные «Катюши». Скорее всего, реактивные снаряды М-30, прозванные за характерную форму «Лукой Мудищевым». Или просто «Лукой».

Полковник-штабист, как и Рокоссовский, наблюдавший за происходящим в бинокль, восхитился:

— Просто гениальная идея — запускать эти эрэсы прямо из деревянной транспортировочной тары!

Помню, помню, как мы шокировали специалистов из ГАУ, предложив этот вариант, опробованный ещё отцами и дедами «переселенцев во времени»!

— Самое главное — при ответном артогне ничто, кроме деревянных ящиков не пострадает.

А ответный огонь не заставил себя долго ждать. Судя по тому, что «пешка» недолго вертелась в небе после его начала, именно этого ей и было нужно.

Залпы и разрывы грохотали около четверти часа. Я говорю про мощные залпы и разрывы, поскольку малокалиберная артиллерия, пулемёты и миномёты с обеих сторон не умолкали ни на минуту. Во время редко-редко возникающих пауз в этой стрельбе откуда-нибудь обязательно доносились щелчки винтовочных выстрелов. Фронт не умолкает ни на минуту.

Прошло почти два часа, и только тогда на севере показались тёмные точки советских истребителей. А за ними — смешные силуэты пикирующих бомбардировщиков с торчащими из «брюха» «лаптями» неубирающегося шасси. Только, когда они приблизились, на крыльях стали заметны не чёрные кресты в белой обводке, а красные звёзды.

— Снимайте, Юрий! — потребовал я от спутника

Пикировщиков оказалось даже больше, чем эскадрилья. Целых двенадцать машин. И когда наши «ястребки» рванулись навстречу появившимся на юго-западе вражеским истребителям, четыре «ерки» зашли на какие-то объекты, расположенные вглубине вражеских позиций, по очереди свалившись в пикирование с высоты, пожалуй, километра четыре.

Им навстречу с земли хлестали струи пламени — работала турецкая зенитная артиллерия. Сбросить бомбы успела вся четвёрка. Выйти из пике — только три машина. А одна так и сгорела в гигантском полукруглом облаке пламени.

Что сказать? Потрясающе. Потрясающе жутко. Каждые десять-пятнадцать секунд землю под ногами сотрясает мощный толчок, а распространение взрывной волны по поверхности видно даже невооружённым взглядом. И особенно страшно, если знаешь, что после такого взрыва в радиусе трёхсот метров ничто не способно выжить. Так что гарантировано: в ближайшие дни туркам не из чего будет обстреливать защитников Ленинакана.

ОДАБы начали рваться в городе даже раньше, чем закончилось уничтожение турецких дальнобойных батарей. И тоже с ужасающей эффективностью: клубы пыли, огненные полушары, валящиеся на землю ещё стоявшие до этого стены.

Лётчики, видимо, успели хорошо изучить план города и распределить цели. По крайней мере, ни одна бомба не упала ближе полукилометра от тех кварталов, которые заняты красноармейцами. А когда девять из прилетевших «ерок» уходили на север (ещё один, сбитый вражескими истребителями, беспорядочно покувыркавшись, врезался в землю где-то около Маисяна, а ещё из одного, плавно снижающегося и дымящегося, лётчики выбросились с парашютами), со стороны последнего рубежа советских войск, обороняющих Ленинакан, донёсся какой-то гул.

— Штурмовой полк двинулся зачищать городскую застройку, — улыбнулся полковник из штаба фронта, опустив бинокль. — Если найдётся, от кого зачищать…

Фрагмент 23

45

Джон Смит, 18 июля 1941 года

Нет, я не подгадывал дату, чтобы поведать об итогах уже двух месяцев Большой войны против Советов. Просто совпало так. Да и повод для моего повествования появился именно накануне. Неприятный повод.

То, что второй по численности населения город Армении (до войны, конечно же, второй, поскольку сейчас там вряд ли вообще осталось гражданское население), Ленинакан, является ключом для захвата этой советской республики в Закавказье, понимали не только мы, но даже турецкие генералы. Захватить его, на плечах отступающих красных прорваться к станциям Спитак и Ванандзор, и на обороне армянской столицы можно поставить крест. Поэтому на завтрашний день и готовился решительный штурм Ленинакана. Против двух потрёпанных русских дивизий, обороняющих сам город и его юго-восточные предместья, наши турецкие союзники должны были сконцентрировать вдвое превосходящие силы. И сосредоточение войск для решительного удара было практически завершено.