– В Диснейленд? – переспрашивает он.

– Да, Джон. Там мы завершим наш отпуск. Отличная поездка вышла, ты согласен?

Он не знает, как ответить. Просто кивает, принимая то, чего на самом деле не может понять.

– Отличная поездка, – повторяет он.

Я кладу руки ему на лицо, пальцы скользят к его рту. Щеки у Джона жесткие от щетины, а мне все равно. Провожу большим пальцем по припухлости нижней губы.

– Все было очень хорошо, – говорю я.

– Я рад, что мы едем.

Он путается. Он думает, наш отпуск еще только начинается. Надо бы поправить его, но я не стала.

– И я рада, – вот что я говорю ему. – Я тоже рада.

– Вы уверены, что в состоянии посетить парк сегодня, мэм? – спрашивает молодой человек за рулем шаттла.

Ответить бы ему: “Нет, черт побери, я вовсе не в состоянии, но все равно попрусь туда”, но я ограничиваюсь любезным: “О, я уверена, у нас все получится”.

– У них есть коляски с мотором, чтобы ездить по парку, так вам будет легче.

– В самом деле? – резко переспрашиваю я. – Что ж, я не любительница инвалидных колясок. Не думаю, чтобы мне она понадобилась.

Он глядит в зеркало заднего вида на меня и мои ходунки – и умолкает.

Как только мы прибываем на место, я понимаю, что водитель был прав: такое ощущение, будто аттракционы находятся гораздо дальше друг от друга, чем в прошлый раз, двадцать лет назад. Знаете, как бывает: приезжаешь в места своего детства уже взрослым, и все кажется намного меньше? Так вот, когда возвращаешься в старости, получается наоборот: все кажется непропорционально огромным.

И все же я твердо решилась. От парковки до кассы нам приходится ехать на трамвайчике. Я никак не могу в него забраться, пока участливый молодой человек не помогает и мне, и Джону.

Пока доползли до очереди за билетами, я уже вымоталась. Мы берем билеты “Один день – один парк”, они стоят целое состояние. Полагаю, теперь-то это не имеет значения. Сумма присоединяется ко всем прочим на кредитке.

– У вас есть коляски с мотором? – спрашиваю я, осознав, что ни один из нас не сможет самостоятельно обойти парк, тем более что я нынче отчего-то совсем ослабла.

– Возможно, они все уже арендованы, – отвечает неумолимо бодрая девица в кассе. – Надо поговорить с персоналом. Аренда колясок справа, как пройдете турникет.

– Аренда? Я так поняла, они выдаются напрокат даром.

– Тридцать долларов за электрические. Залог двадцать долларов.

– Гос-споди Иисусе. – Я оглядываюсь на Джона, он пожимает плечами. Раньше в Диснейленде так деньгу не вышибали.

Остановившись перевести дух, смотрю вверх и вижу, как скользит над головой монорельс.

– Глянь, глянь! Вот так штукенция! – кричит Джон, тыча пальцем в небо, восторгаясь изящным, в оранжевую полоску, воздушным поездом. Метаморфоза полностью завершилась: он снова мальчишка.

Хвост поезда исчезает вдали. По-прежнему он кажется мне видением из будущего, только теперь у меня нет сил воображать себе это будущее.

Мы проходим турникет, я устремляюсь туда, где выдают коляски, Джон следует по пятам. Он уже выглядит сбитым с толку от всей этой непривычной суеты.

– Вы за ЭСП? – спрашивает меня опрятный молодой человек. Не ожидаешь слышать южный акцент из уст того, кто внешне похож на китайца.

– Что это? – не понимаю я.

– Электронное средство передвижения. ЭСП. Так мы их называем. – Он указывает на два оставшихся у него скутера.

– Значит, берем. – Я достаю кредитку.

Пятая по счету улыбочка “какая вы прелестная старая развалина” с того момента, как мы попали в Диснейленд. Они тут специалисты с улыбкой залезать к тебе в карман.

– Пошли, Джон, – говорю я. – Прокатимся по парку.

При слове “прокатимся” Джон просиял.

– Сюда можно заехать на трейлере?

– Нет, мы поедем на этом. – Я указываю на маленькие голубые скутеры.

Молодой человек объясняет, как ими управлять. Поначалу я опасаюсь, но после короткого проезда под присмотром инструктора понимаю, что вполне смогу справиться. Джон, как всегда, рад любой игрушке, на которой можно разъезжать. Минуты не проходит – а он уже носится как заводной.

– Держись поближе ко мне, Джон, – говорю я, убирая кошелек в передний багажник. – Ты меня слышишь?

Ничего он не слышит, уже сорвался с места.

Так гласит вывеска на мосту, под которым мы въехали в парк аттракционов. Внутри многолюдно и сумрачно, хорошо, что мы едем на скутерах, они устойчивы, и нас не будут толкать со всех сторон, это, для разнообразия, очень приятно.

По другую сторону от моста я с изумлением убеждаюсь, что Диснейленд особо не изменился, хотя народу тут гораздо больше, чем мне помнится, и еще до полудня, в 11.45. Противно думать, во что это место превратится часов через пять, но к тому времени нас тут уже не будет.

Повсюду семьи, катят коляски по две и по три в ряд. Целое стадо чуть ли не из трехсот малышат в одинаковых ярко-синих футболках. Дети носятся вокруг и орут, словно их режут. Мы пробираемся по Главной улице США, и я немного теряюсь. Мимо проезжает старинный трамвай-конка, за ним – первый “форд”, он грубо гудит нам: оу-ооо-га! Позади слышится лязг паровоза, духовой оркестр играет марш Сузы. Слева от меня что-то вопят. Справа возникает группа из шести-семи ребят, они визжат и хохочут. Я проверяю, цел ли еще в багажнике мой кошелек. Вдруг Джон исчезает. Налево смотрю, направо – нигде его нет. Подступает – пока легкая – паника.

Что происходит в следующую минуту, я не совсем понимаю, но внезапно обнаруживаю, что вот-вот врежусь в гигантского Винни Пуха, который вдруг откуда-то взялся на моем пути. И тогда я окончательно впадаю в панику и забываю, как эта штука останавливается.

– Берегись! – ору я в пушистую оранжевую спину. В самый распоследний момент Винни Пух оборачивается. Я заглядываю в распахнутый рот медведя и вижу испуганные глаза человека внутри костюма. Слышу его “ой!”, перед тем как он пытается отпрыгнуть.

Я наконец ослабляю хватку на акселераторе, и скутер тут же замирает. Только и надо было, чтобы затормозить, – отпустить рукоять. Я кричу Винни Пуху извинения. Он машет мне лапой (а внутри небось показывает средний палец).

Джон подруливает ко мне, хохоча.

– Ты чуть мишку не переехала, – квохчет он в промежутке между выхлопами смеха.

– Еще немного, и меня бы инфаркт хватил, – отвечаю я и тоже хихикаю. То еще зрелище, наверное.

Главная улица США выглядит как старая городская площадь. Мы немного покатались по ней, осмотрели мэрию, кинотеатр, цепочку грошовых магазинов. Проезжаем мимо небольшого кафе, часть столиков внутри, часть снаружи, кто-то играет на старом пианино рэгтайм. Заглядываем внутрь. К нам подходит официантка, и мы ей говорим, что хотим только послушать музыку. Она отвечает, что мы должны хоть что-то заказать, и мы берем колу. Пианист играет “Я не знаю отчего” и “Калифорния, жди меня”. Вот бы привезти сюда детей и всех внуков, мечтаю я, но если учесть, что и нам-то не позволяли отправиться в эту поездку, что полагаю, никакой надежды собраться тут вместе не было и нет.