– Все, хватит. Давай уже приходи в себя! Нужно домой, – поторопил мужчина, нависая над ней.

– А он…

– Да что ему будет? Живой гаденыш. А вот ты дура.

Девушка очнулась. Мгновенно. От возмущения. Она ему помогла, а он ее дурой называет?! Офигеть. Вот она благодарность! Заслужила…

– Я тебе помогла! – не сказала, а процедила, испепеляя взглядом.

– Я бы справился. Ты зашла в самый неудачный момент, – весело заметил Илья, испытывая облегчение, что девчонка почти в норме.

– Ну и ладно, – с обидой буркнула Карина, совсем так не считая. Вечно мужчины хвалятся, переоценивая свои силы. Да его бы зарезали, а он, оказывается, держал все под контролем. Глупец!

– Ты ведь хотела, чтобы тебя не увидели. Так зачем засветилась? – ворчливо спросил Илья, вдруг выдавая гримасу боли на лице, отворачиваясь к стене. Вероятно, не все так радужно, как он показывал.

– Я… не хотела, чтобы на моих глазах тебя прирезали, – объяснила девушка, разворачиваясь, планируя уйти. Прошла до двери и остановилась, реагируя на голос.

– Куда рванула? А помочь?

– Ты сам справишься, – сказала она, действительно так считая. Раз так кичится, что справился бы, то и сейчас пусть демонстрирует свою силу и терпение.

Тут в сеновал влетел Алексей, командир операции. Увидев друга, он бросился к нему.

– Илюха! Твою ж мать!

Считая свою миссию законченной, девушка поторопилась к машине. Спрячется где-нибудь в заднем углу салона и будет тихо сидеть, а то все раздражало. Что уж там… теперь нужно думать, как дальше быть. Оставаться в городе глупо. Но это потом… сейчас важно прийти в себя.

Мужчина наблюдал за девушкой, пока она не исчезла. Надо же… свалила. Не поймешь ее. Странная. Он хмыкнул, а в следующую секунду скривился, не понимая, как так провалился. Вспомнил момент, когда вошел, а тут парнишка в крови. Бросился к нему помочь и тут же получил удар в спину. Проклятье.

Если бы не девчонка, ему совсем погано пришлось.

– Ты как, брат? – спросил Алексей, злясь, что Ломов пострадал.

– Жить буду, но ощущения поганые.

– Я скорую вызвал. Бригада уже в пути.

Илья ухмыльнулся, а потом проговорил:

– Это, конечно, хорошо, но Женька совсем плохая. Нужно домой.

– Какой домой? До района доедете, а там в больницу. От силы двадцать минут. И тебя, и ее посмотрят. А там уже решите, что и как. И мне еще с твоей спасительницей переговорить нужно. Хотя можно и потом. Если все же поедите, Серика попрошу водителем поработать …

– Хорошо. А как Пузырь?

– Да что этой собаке будет?

Ломов понимающе кивнул и повел челюстью, обдумывая ситуацию. Главное – все живы, а с остальным он разберется.

* * *

Открыв глаза, женщина увидела лицо родного мужчины. Громов спал, определив голову на краешек ее постели, накрыв руку своей ладонью. Щетина, взъерошенные волосы – такой родной и любимый. Евгения улыбнулась, радуясь, что все обошлось и Андрей рядом.

Все закончилось.

Или нет?

Волнение сдавило грудь, и женщина дернулась, что почувствовал мужчина, моментально проснувшись. Первые секунды он пораженно смотрел на свою красавицу, внимательно вглядываясь в лицо, определяя состояние, потом выдохнул. Паника сменилась радостью. Громов чуть наклонился к ней и, вытянув руку, осторожно, опасаясь причинить боль, притронулся к щеке, хрипло выдыхая:

– Как же я переживал… С ума сходил.

– Обо мне? – облизнув потрескавшиеся губы, выдавила Женя, чувствуя себя счастливой, но уставшей. Хотелось спать…

– Еще спрашиваешь? Конечно. Места себе не находил. Когда мы приехали, и я увидел, что тебя тащат, совсем рассудок потерял.

– Теперь все хорошо, – успокоила она, отмечая, как взволнованно мужчина сканировал ее лицо и тело. Он до сих пор переживал.

– Но… – Женя на мгновение закрыла веки, набираясь сил, – Как вы нашли эту деревушку?

– Ты не помнишь?

– Лишь отрывки всплывают в голове. Помню, меня трясло, было жутко и холодно.

– Ты спала два дня.

– Сколько?! – совсем не ожила Липина услышать такую цифру. Невероятно.

– Да, сегодня третий день, как мы здесь.

– Здесь? Мы не в Москве?

– Нет. Ты горела, бредила. Врачи не могли сбить температуру.

– Но как же Мариша? Где она?! С кем? Или… – с волнением в голосе спрашивала она, не зная, что и думать. Бедная малышка без мамы. А если…

– Не волнуйся. С нашей девочкой все хорошо. С ней охрана. Мы бы вернулись, но тебя опасно было перевозить. Температура высокая. Я себе места не находил. Антибиотики, системы – как вспомню… Ты меня напугала.

– Прости. Они… они, – начала Женя, пытаясь рассказать, но слова путались, растворяясь на выходе.

– Не волнуйся, они свое получат. Кротов и его подельники уже за решеткой.

– Постой, я помню… – Женя нахмурилась, вспоминая кровь на плече мужчины. Да, мужчины, но не Андрея. Ломов! Точно, он тоже был там. – Как Илья? Что с ним?

– Да что ему будет? Здоровый как бык.

– Он был ранен, да? Я точно не помню, нечеткие фрагменты всплывают.

– Да, но все хорошо, правда, он перебинтованный. И характер еще больше испортился. Особенно когда узнал, что пигалица сбежала.

– Пигалица?

– Да, это он так девушку называет, которая помогла добраться до деревни.

– Она показала дорогу?

– И не только. Спасла жизнь Ломову и оперу, которого Пузырь порезал.

Женя закрыла ладонью рот, ужасаясь, как все вышло. И это… из-за нее. Если бы не она…

– Уверен, девчонка Илье понравилась, раз так глотку рвет.

– Почему она сбежала?

– Думаю, много чего интересного узнаем потом, а пока пусть сами разбираются, – задумчиво выдал Андрей, и тут же переключился, с волнением интересуясь: – Как ты себя чувствуешь?

– Нормально, только… очень устала, – честно призналась Женя, чувствуя, что глаза закрываются.

– Отдыхай, а я посижу, – мужчина погладил по руке и вдруг громко пообещал: – Больше никуда не отпущу и не оставлю одну!

Евгения счастливо улыбнулась и кивнула, соглашаясь, не желая никуда пропадать. Только с ним. Теперь можно было надеяться на то, что они будут вместе и ничего не помешает. Они заслужили свое счастье.

* * *

Спустя месяц

Евгения смотрела через окно на человека, которому самое место было в тюрьме. Она его презирала. Это мягко сказано. Когда преступников начали допрашивать, они поведали все, выставляя главным Пузыря. Мужчина, понимая, что его посадят надолго, сдал Кротова и всех, от кого получал заказы, написав повинную с просьбой смягчить приговор. За помощь ему скостили срок, чему он был несказанно рад.