Учитывая блестящие перспективы Маршала, появилось много людей, желающих заручиться его дружеским расположением. Таким был Ричард Фицрейнер, городской шериф, обеспечивший молодоженов жильем, вероятно, в окрестностях собора Святого Павла, и даже предложивший оплатить свадебную церемонию. Теперь Уильяму некогда было даже дух перевести. К 1189 году город Лондон стал одним из крупнейших в Европе городских центров и готовился превратиться в столицу королевства. Его население составляло около 40 тысяч человек – только Париж был больше. Его быстрый рост символизировал общую тенденцию к урбанизации. При жизни Маршала в Англии появилось несколько новых городов, в том числе Ньюкасл-ано-Тайн, Ливерпуль и Портсмут. Последующий подъем буржуазии – городского купеческого класса – в будущем трансформировал баланс сил в средневековом обществе.

Лондон, расположившийся на обоих берегах Темзы, имел идеальное географическое положение для развития торговли. Тем летом Уильям оказался в энергичном и многонациональном городе, где можно было купить все: от египетских драгоценных камней до китайских шелков и арабского золота. Как и Ле-Ман, Лондон изначально был римским поселением, и древние стены, построенные в тот период, до сих пор стояли на северных берегах Темзы, хотя и немного разрушились от воздействия воды. Впервые за тысячелетие через широкую реку был построен массивный каменный мост. Его строительство начал Генрих II в 1176 году. Оно продолжалось тридцать лет. Зато мост простоял до 1831 года. Лондон мог считаться и центром христианской веры, поскольку к 1189 году имел более ста церквей, так что Уильям мог выбирать, где жениться. Правда, были и те, кто называл город скопищем пороков. Один из современников жаловался, что, если где-то в мире есть какая-либо вредоносная вещь, она найдется и в Лондоне, и сам город наполнен актерами, шутами, безбородыми юношами, маврами, знахарями, танцовщицами и колдунами.

Уильям и Изабелла обвенчались в конце июля. Вероятнее всего, была проведена обычная церемония на ступенях церкви – возможно, собора Святого Павла, – во время которой Маршал передал супруге некий знак, символизировавший вдовью долю, вероятно, кольцо или даже нож. После этого пара вошла в здание и пала ниц перед алтарем. После мессы и причастия Уильям обменялся поцелуем мира со священнослужителем и только затем смог обнять новобрачную.

До того как Ричард Львиное Сердце прибыл в Англию и снова началась придворная жизнь, новобрачные провели несколько недель в расположенном неподалеку поместье д’Обернон, где было тихо и очень красиво. Для начала, по крайней мере, брак Уильяма и Изабеллы являлся чисто политическим союзом, но представляется, что со временем их отношения изменились. Они привязались друг к другу, может быть, даже полюбили. По крайней мере, у них родилось не меньше десяти детей, в том числе пять сыновей, и самый старший появился на свет через год после свадьбы. Также отметим, что даже в том веке, когда мужская неверность была обычной, нет никаких указаний на то, что у Маршала были любовницы. Наоборот, все указывает на то, что их союз был крепким во всех отношениях. Правда, королевская служба требовала от Уильяма частых и долгих отлучек, и уже в середине августа он снова был втянут в круговорот силовой политики.

На защиту королевства

Ричард высадился в Англии 13 августа 1189 года, уже подтвердив в Руане свой титул герцога Нормандского. Его коронация прошла 3 сентября в Вестминстерском аббатстве. Впервые церемония коронации английского монарха была подробно описана средневековыми хронистами. Странно, но в «Истории» об этом ничего не сказано, хотя точно известно, что Уильям в ней участвовал и играл важную роль. Также в аббатстве он встретился со своим братом Джоном и кузеном – Уильямом Фицпатриком из Солсбери. Джон, судя по всему, немало выиграл от возвышения своего младшего брата. Он не сумел продвинуться при Генрихе II и в последние годы стал сторонником брата Ричарда – графа Иоанна, хотя эта связь тоже не помогла ему продвинуться. Неизвестно, лоббировал ли Уильям преференции для своего старшего брата, но после 1189 года Джон определенно получил повышение[18].

Коронационная церемония началась с торжественной процессии, сопровождающейся громогласными хвалебными песнопениями, которая доставила Ричарда сначала от королевского дворца к дверям аббатства, а потом к алтарю. Впереди шли епископы, аббаты и другие священнослужители, несшие «святую воду, крест, свечи и кадильницы». За ними следовали главные чиновники короны и великие бароны королевства, причем каждый нес часть королевских регалий и парадные одежды. Джон Маршал, к примеру, нес «большую пару золотых шпор», Уильям Маршал нес королевский скипетр (один из ключевых символов власти), а Уильям из Солсбери – золотой королевский жезл с голубкой на верхушке. Брат Ричарда, Иоанн, нес золотой меч, который извлекли из королевской сокровищницы, а Уильям Мандевиль – «массивную корону, украшенную со всех сторон драгоценными камнями». Под пристальными взглядами толпы Ричард опустился на колени перед алтарем и произнес священную клятву – защищать церковь и править справедливо. Центральное действо ритуала выполнил архиепископ Кентерберийский Балдуин. Ричарда раздели до нижней рубашки и бриджей, обнажили грудь. Прелат полил священным маслом голову Ричарда, грудь и руки – каждое место представляло знание, отвагу и славу. Затем его облачили в царские одежды, дали в руки символы власти и, наконец, водрузили на голову корону.

Теперь в глазах всех собравшихся гостей – как и вообще всех христиан – Ричард стал не обычным человеком, а определенным Богом королем. Он отправился во всем парадном королевском облачении из аббатства во дворец, чтобы начать новую жизнь в качестве монарха, ровно за пять дней до своего тридцать второго дня рождения. Весь остаток дня и вечер были посвящены пышным празднествам. Ричард переоделся – парадные одежды и корона были слишком тяжелыми – и посетил долгий и роскошный пир. Судя по сохранившимся записям, для этого застолья было куплено не менее 1770 кувшинов и 5050 тарелок[19].

Теперь перед королем Ричардом I стояла одна приоритетная задача. В рамках Третьего крестового похода он должен был отплыть в Святую землю и вступить в войну с Саладином. Как и тысячи воинов по всей Европе, Ричард Львиное Сердце принял крест в ответ на страстный призыв папы к оружию. Конфликт с Капетингами и затянувшаяся борьба за власть с отцом вызвали длительную задержку, но теперь Ричард сконцентрировал всю свою энергию, равно как и ресурсы Анжуйской империи, на будущем Крестовом походе. Прошло еще довольно много времени, прежде чем армии все же выступили в поход, но теперь подготовка велась активно.

В экспедиции участвовали многие рыцари Ричарда, в том числе Балдуин де Бетюн и Андрэ де Шовиньи, однако Уильям Маршал, величайший воин своего поколения, – нет. Точного объяснения этой явной аномалии у нас не имеется. Да, Уильям уже совершил один Крестовый поход в Святую землю, но то же самое можно сказать и о таких людях, как Филипп Фландрский и Гуго Бургундский, однако это им не помешало отправиться в Третий крестовый поход. Вероятно, король Ричард имел в виду для Уильяма другую роль, но вполне может статься, что его решение оставить Уильяма в Англии было спровоцировано гордостью и ревностью. Ричард Львиное Сердце был прославленным воином и очень заботился о своей военной репутации. Битва за Иерусалим обещала стать его звездным часом, там могла родиться и окрепнуть легенда, так что присутствие Уильяма Маршала в качестве потенциального конкурента вполне могло показаться ему непривлекательным. Известно, что Ричард не выносил другого участника Третьего крестового похода и чемпиона рыцарских турниров – Уильяма де Бара. Эта пара уже столкнулась во время войны между анжуйцами и Капетингами в 1188 году – де Бар был в свите Филиппа-Августа. В начале 1191 года, когда флот крестоносцев стоял в Сицилии, они снова встретились во время рыцарского турнира. Ричард не сумел выбить Уильяма из седла, из-за чего пришел в ярость, стал выкрикивать угрозы и запретил де Бару попадаться ему на глаза. Несмотря на свой королевский статус, Ричард был мужчиной, не любившим проигрывать. «История» намекает на то, что неучастие Маршала в Крестовом походе стало источником нелицеприятных слухов, даже стыда. Биограф особенно подчеркивает, что Уильям не принял крест потому, что уже совершил путешествие в Святую землю в поисках милости Господа, иными словами, выполнил свою миссию, и добавляет: «Что бы вам ни сказали другое, дело было именно так». Над другими мужчинами, не участвовавшими в Крестовых походах, смеялись, обвиняли в трусости и нежелании сражаться. В некоторых кругах стало обычным унижать некрестоносцев, вручая им шерсть и прялку, намекая, что они способны выполнять только женскую работу, – это были далекие предшественники белых перьев.