И опять именно мне придется наносить упреждающий удар, причем сразу по нескольким направлениям. Хотя предательство меня не пугает, и совесть не мучает. Она у меня вообще покладистая леди, когда не нужна (а таких дней куда больше, чем каких-то иных), не лезет.

Кстати, все заговорщики ловятся на мелочах. А потому сейчас надо создать иллюзию отчаянного сопротивления со стороны магички. Что мне не особенно нравится, потому что портить такое лицо синяками — кощунство! Ну да ладно, на светлых все как на кошках заживает. Квартеронка нервно покивала в отсвет на изложенные соображения и встала, напряженно выпрямив спину. Да еще зажмурилась! Прямо таки девственница в первую брачную ночь! Не удержавшись, заметил нежно:

— Поверь, я буду очень осторожен, дорогая.

Не успела она осознать, что именно я имел ввиду, и качнуться в сторону, вырубил ее одним коротким ударом. Девушка мешком свалилась на пол. Так, теперь подождем, одновременно приводя в художественный беспорядок полупрозрачные тряпочки. Вот скажите, почему каждую женщину, попадающую в мою спальню, экономка считает своим долгом нарядить в черное! Может, я больше желтое люблю, а? Или красное… Так ведь нет же, репутация, не положено! Тьфу!

Я с Лией Мароей пытался как-то на эту тему поговорить… И что вы думаете? Она бестрепетно сообщила, что пережила пятерых магистров и лучше знает, что надо делать для поддержания репутации! И что с ней сделаешь за такие слова? А ничего, потому что Лия Мароя — настоящий, высший лич. Ну а я — некромант. И не самый плохой, и мог бы попытаться ее уничтожить, но… НО! Вряд ли после этого Оплот остался бы сколько-нибудь пригоден к жизни! Не только потому, что мы бы разнесли половину помещений, пытаясь ее упокоить (пробовали, знаем), но и потому что нигде в мире мы бы не нашли экономку, способную дирижировать как живыми горничными, так мертвой прислугой, притом держа в страхе младший магистерский состав и адептов Ордена. Порядок держался только на ней! И кухня, надо признать — тоже. А это немаловажный фактор. Я, например, готовить не умею, а кушать хочется всем. Ну, кроме мертвецов, разумеется.

Пока я раздумывал, стоя над телом девушки, она начала приходить в себя. Прекрасно! Пора в уютную камеру-у… Подняв безвольное тело, для достоверности пару раз поцеловал, погладил по спине. Нужно же оставить на ней следы собственной ауры, нэ? Приятная на ощупь грудь, кста-ати! Мой любимый размер. Ну и хватит, пожалуй…

Кое-кто может, и на большее позарился, но мне нужно добровольное сотрудничество, а не злобная месть попранной добродетели. К тому же все знают, что я предпочитаю живых женщин, причем находящихся в сознании. Вот такой я садист и злодей! Хотя ни одну не брал против ее воли, мда… всех убалтывал. Дипломат, тьма побери!

Правда, они потом все равно меня убить пытались! Половина так точно… неблагодарные-е!

В общем, сдал я квартеронку зомби — прислужникам и отправился в лабораторию.

Лиссаэль, маг огня.

Окончательно я пришла в себя уже в знакомой камере. Ох, и тяжелая рука у этого некроманта! А еще он гад, каких мало! Облапал меня в наглую, пока я без сознания была…

Тяжело вздохнув, повернулась к стене. Было тошно и противно… сейчас, понимая, с кем и на какую сделку я иду ради собственной жизни… и жизней ребят. Я знаю, что меня не поймут… ни они, ни все прочие… не поймут и не простят. Скажут — надо было принять героическую смерть, но не соглашаться на это предложение. Скажут — ты предала душу Тьме, ты продала Свет.

А что, если этот хваленый Свет первым предал нас, отправив на заведомо невыполнимое задание? Так было надо, скажут мне, из высших соображений… Я сжалась в комок, не обращая внимания на боль и холод…

Но что, спрошу я, героического в смерти от потери крови на алтаре в окружении фанатиков? Ни-че-го!!! Но что значит мое мнение?

Я просто хочу жить, особенно теперь, когда мертв единственный родственник, не отвергавший меня. Жить, несмотря на презрение других…

Как же хорошо, что этот некромант не фанатик! И мы нужны ему… нужны пусть даже всего лишь в качестве почтальонов. Хорошо, что не в качестве жертв. И он не врет, ложь я всегда ощущала прекрасно.

Шанс, это шанс, в который я готова вцепиться зубами. Ради того, чтоб жить и вернувшись, попытаться отомстить… хоть кому-нибудь…

И я задремала, согреваемая мыслями об осенних кострах Светлого княжества…

Очнулась, услышав крики и проклятия из соседних камер. Ребята проклинали на все лады тюремщиков, охранников, обитателей Империи Тьмы и некромантов, всех вместе и по отдельности. Я не особенно сдружилась с ними за время короткой дороги… обычные наемники, хотя и из лучших. Ремеш — с юга, отличный мечник из Приграничья, а Свист — алхимик, закончивший Ронийскую школу, родом из Воли. Оба готовы жизнь положить на то, чтоб сразиться с некромантами. Это, по-моему, личное… у обоих. Хотя чувства не должны верховодить над разумом тех, кто занимается наемничеством. Не способствует это долгой жизни… Уж это-то наставник вбил в меня накрепко, но следую этому умному совету я, к сожалению, далеко не всегда…

Наконец ребята утихли. После того, как стражник вылил на них по ведру ледяной воды и предложил посетить великого магистра. Мол, ваша товарка, как вернулась, так и сидит… Тихая, спокойная, вежливая, чисто зомби! Наш Повелитель как раз таких любит! И скрабезно подмигнул.

Я хмыкнула. Ребята обеспокоено зашептались и попытались выяснить, как я себя чувствую. А действительно, как? Ребра болели поменьше, зато кожа под ошейником покраснела и чесалась. Зря я пыталась колдовать… еще в носу свербело. Кажется, время, проведенное в эротичном, но отнюдь не согревающем наряде, не пошло мне на пользу… Я стиснула зубы. Ненавижу!

Шаен, Шаен, почему ты бросил свою непутевую сестру? Почему погиб так глупо? Да и Рессарина жалко, хоть и сволочью он был преизрядной. Но не предателем… Меня предавали раньше… мать, отец, люди, эльфы… но все равно обидно, горько. Ненавижу!

Отец… крепкие руки, подбрасывающие меня в воздух под счастливый смех матери, веселые зеленые глаза. Я запускаю пальчики в густую платиновую шевелюру и спрашиваю:

— Пап, папочка, что ты мне привез? …и тихий шепот за дверью:

— Я больше не вернусь… …мертвые, тусклые материнские глаза…

— Лиса, мне придется уехать, через два дня я вернусь…

Она не вернулась… только и осталось от нее, что скромный могильный холм на деревенском кладбище да музыкальная шкатулка.

…с недоверием смотрю на статного светловолосого мужчину… мой… дед?

— Убирайся! Дочери шлюхи нечего делать в княжьем тереме! … недовольные взгляды за спиной, ехидное шипение:

— Квартеронка, твой… отец мертв. И в светлом лесу нет для тебя места, незаконнорожденная эллис.

Я, кажется, потеряла счет времени. Сколько прошло часов? Голова кружилась от голода, ведь я не прикоснулась к миске с бурой жижей, коя здесь заменяла тюремную баланду. И когда нас троих выволокли из камер и повели наверх, не стала бросаться с воплями на стражей. Отрешенно взирая на то, как те лупят ребят по ребрам и головам, сказала тихо: