«Начало уже смеркаться, когда Государь кончил обход низших чинов. Поблагодарив всех еще раз, Государь высказал надежду, что все их части по примеру своих предков послужат России и ему, Государю. Генерал Берхман провозгласил здравницу за Его Величество, цариц, наследника. Гремело ура. Государь пожал руку генералу. Старый служака командир корпуса был так растроган, что расплакался и неоднократно поцеловал руку царя. Это произвело на всех большое впечатление. Нельзя было удержаться от слез. Солдаты придвинулись к автомобилю. Казаки вскочили на коней. И, когда царский автомобиль тронулся, все бросились за ним с криками ура. Казаки во главе с генералом Баратовым поскакали за автомобилем. Тот набирал ход, и казаки неслись сильнее, рискуя свернуться с шоссе и полететь с кручи. Так продолжалось, пока Государь не подал знак рукой.

Уже темнело. Густые тени стали падать с гор. Горы синели вдали в полном покое, как бы храня тайну, где неприятель. А неприятель, как узнали мы немного позже, был ближе, чем мы думали. Его разъезды видели с гор царский проезд, удивлялись тому, что происходит у гяуров.

Уже было совсем темно, когда Государь вернулся в Сарыкамыш. Узнав, что в госпиталь привезли новых раненых, он сейчас же пошел навестить их. И только после этого император впервые за весь день поел у себя в поезде.

Вскоре поезд отошел к Карсу. Оттуда Государь послал наместнику следующую телеграмму: “Я провел сегодня памятный день среди храбрейших представителей доблестных кавказских войск и был счастлив лично раздать им Георгиевские кресты на границе, в нескольких десятках верст от боевых позиций. С такими войсками можно уповать на милость Божию и быть уверенным в победе. Впечатления мои самые радостные и светлые. То же относительно Карса и его гарнизона. Сердечный привет Вам и графине. Николай”.

По пути следования императорский поезд останавливался в Александрополе, Елизаветполе, где Государь принимал губернаторов и депутации. На вокзалах было много народа. Миновали Баладжары и далее двинулись на север. 3-го остановились ненадолго в Дербенте. Государь осмотрел землянку Петра Великого. Расположенная на высоком холме около города, она напоминала о гениальном царе и его деяниях.

4 декабря Государь прибыл в главный город Терской области – Владикавказ. Еще в начале 16-го века вольные люди из Рязанского княжества ушли на юг и поселились у устья Терека, затем у гребней Кавказского хребта. В 1555 году царь Иван Грозный одарил их рекой Тереком. Отсюда и развилось Терское гребенское казачье войско.

Приняв представителей власти и различные депутации, Государь в форме войска поехал с атаманом Флейшером в собор. За автомобилем следовал почетный конвой. После молебна император вошел в войсковой круг, собравшийся у собора. Войсковой старшина поднес хлеб-соль. Оркестр играл сначала войсковой встречный марш, затем гимн.

Государь обошел круг, беседовал с казаками, расспросил их о делах. При обходе перед Его Величеством склонялись старые боевые знамена. Затем Государя приветствовали депутации от русского крестьянского населения и от различных племен: кабардинцев, осетин, ингушей, чеченцев, кумыков, салатавцев и карагасы. Осетины поднесли 10 тысяч и карагасы 5 тысяч рублей. Государь посетил шесть госпиталей с ранеными и кадетский корпус. На вокзале Государь снимался со всеми атаманами и около двух часов отбыл на север»[197].

Любопытно отметить, что в дневнике великого князя Андрея Владимировича (1879–1956), который приходился царю кузеном (служил при штабе генерала Рузского) и в силу своего положения был в курсе многочисленных слухов высшего света, имеется запись от 17 января 1915 г., где отмечаются обстоятельства упомянутой нами поездки императора на Кавказ:

«В 11 часов утра я поехал в замок отдать визит кн. Енгалычеву. Мы снова разговорились. “Я сегодня получил шифрованную телеграмму из Ставки, – говорит мне кн. Енгалычев, – и вопрос о польских легионах решен в том духе, как я Вам вчера говорил. Ну, слава Богу, с этим теперь покончили…

А вот на Кавказе – дела творятся. Прямо чудеса что такое. Бедный гр. Воронцов так рамолен, что перед приездом Государя ему впрыснули камфору, и он мог три минуты говорить с Государем. После чего впал снова в полный рамолисмент. Он и доклады больше не принимает. Графиня к нему никого не пускает, принимает лично все доклады и управляет всем Кавказом лично, как гражданскою частью, так и военною. Вообразите, что даже штаба армии нет. Нет командующего, ничего нет. И это прямо чудом генерал Юденич спас положение. Так нельзя это было оставить.

Теперь туда послан Сашка Воронцов. Мы его одели кавказцем и поручили (я вел с ним эти переговоры), чтоб он убедил своего отца поручить Мышлаевскому командование армией и сформировал бы ему штаб, а он пусть остается главнокомандующим. Сашка был у верховного и теперь уехал на Кавказ”.

На это я рассказал Енгалычеву, то, что мне говорил генерал Гулевич про тот же Кавказ.

Государь был на Кавказе. Я лично уже слышал от Государя (ему Воронцов докладывал, что наступление турок нельзя ожидать раньше февраля – марта, когда снега стают. Потом Государь был в Сарыкамыше и только успел доехать обратно до Ставки, как была получена телеграмма, что Сарыкамыш уже окружен турками). Как теперь оказалось, именно в то время, когда Государю докладывали, что турки будут наступать не раньше февраля – марта, два их корпуса уже обходили нас справа, а в то время, когда Государь был в Сарыкамыше, авангард турок показался уже на горах и курды, по сведениям пленных, даже хотели обстрелять царский поезд, но никак не ожидали, что он так скромно выглядит. Через два дня после отъезда Государя Сарыкамыш был занят. Из этого видно, в какой опасности Государь был благодаря беспечности и халатности штаба кавказского наместника.

Самое же дело под Сарыкамышем произошло следующим образом. Город этот лежит на единственной железной дороге в тылу нашей армии, и с его захватом тыл был окончательно отрезан. Когда еще только обозначилось наступление турок в армию (там всего было 1¾ корпуса), были посланы Мышлаевский и Юденич. Они ехали на моторе. Но уже Сарыкамыш был обложен со всех сторон, и проехать нельзя было. Мышлаевский повернул мотор и поехал прямо в Тифлис, заявив, что смертельно заболел, и слег там в постель. Юденич же как-то прорвался мимо Сарыкамыша, добрался до армии и, как уже известно, разбил турок наголову. Узнав о блестящей победе, Мышлаевский выздоровел и требует себе Георгиевский орден.

В это же время дежурный генерал штаба наместника генерал Веселовзоров послал всем министрам и многим другим лицам телеграммы с извещением, что турки под стенами Тифлиса, что Кавказ будет завоеван турками, положение безнадежное и что необходимо прислать немедленно два корпуса. Верховный главнокомандующий, когда узнал об этом, потребовал увольнения генерала Веселовзорова, но граф Воронцов умолял Верховного главнокомандующего его оставить как единственного его помощника и без него он ничего не сможет. Как оказалось, генерал Веселовзоров – личный друг графини, и это она пустила за его подписью эти телеграммы и она же опять именем графа Воронцова упросила его не убирать.