– Перенос завершен. На вид всё в порядке.

– Покажи, – велел Тодор. Он не хотел рисковать.

Мендоза шагнул к другому устройству и открыл второй ноутбук, подключенный к новому дому Евы. Несколько мучительных мгновений монитор оставался темным; затем на нем появился сад – точная копия первого сада, вплоть до каждой травинки, листка и цветка. И по этому саду также бродила женская фигура – точная копия Евы, такая же высокая и стройная, с такими же соблазнительными изгибами.

И все же… все здесь было не так!

– Что случилось? – спросил Тодор.

Мендоза молча покачал головой и начал вводить какие-то команды.

Новый образ на экране казался точной копией старого, вплоть до мельчайших деталей… за одним исключением: он представлял собой нечто вроде фотонегатива, темного отражения оригинала. Все, что в оригинале было светлым, стало здесь темным – и наоборот. Ласковая, умиротворяющая тень превратилась в тревожное свечение. Сочная зелень листвы и травы обернулась болезненной бледностью. Вместо ярко-желтого солнца смотрела с небес зловещая черная дыра.

И в центре всего этого стояла Ева. Но черные локоны ее обернулись седыми – или, быть может, волосами цвета белого огня. Смуглая кожа стала бледной, словно у привидения. Она по-прежнему была прекрасна, однако теперь внушала леденящий ужас. Ангел смерти.

Тодор вздрогнул.

– Какого черта? Что случилось? – повторил он.

Мендоза выпрямился, отступил от ноутбука и поднял глаза на своего командира.

– Ничего. По всем параметрам она – точная копия оригинала.

Тодор махнул рукой в сторону второго экрана – с такой силой, что разошелся один из швов на пальцах, и на экран полетели брызги крови.

– А это тогда что?

– Вряд ли что-то серьезное. Просто глюк. Возможно, так отображаются мелкие различия между копией и оригиналом «Генезиса».

– Я думал, они совершенно одинаковы!

– Изначально так и было, но первый «Генезис» проработал, по меньшей мере, сутки. В этих устройствах есть программы, способные меняться, адаптироваться к новым обстоятельствам и даже самостоятельно себя ремонтировать. Поэтому первое устройство, проработав немного, успело измениться – а второе у нас новенькое, так сказать, только что с конвейера.

– И это серьезная разница?

– Вовсе нет! Ева приспособится к своему новому дому. Сама внесет в программы все необходимые ей изменения.

– Это нас задержит?

– Не должно… – Увидев, как нахмурился Тодор, Мендоза поправился: – Не задержит. Не вижу причин, по которым мы могли бы выбиться из графика.

– Тогда за работу.

Тодор отступил, пропуская компьютерщика, и зажал кровоточащую рану на пальце. Глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и снова окинул взглядом свои труды.

Вдоль задней стены, за светящимся шаром нового «Генезиса», бежали провода. Париж давно научился использовать катакомбы: обнаружилось, что эти рукотворные тоннели идеальны для прокладывания инфраструктуры. На одном кабеле, через равные промежутки, были изображены желтые молнии: заранее подключенный к приборам Тодора, он питал всю конструкцию электричеством. Чуть подальше, в открытом коробе, шли оптоволоконные кабели. Подключенный к ним новый «Генезис» обладал прямым доступом к городской системе связи.

Ничто не стояло у них на пути.

Тодор ждал, с тревогой глядя на часы, остро сознавая, как утекает каждая минута.

Наконец Мендоза поднял голову. На лбу у него блестели капли пота.

– Все готово, фамилиар.

Тодор в последний раз взглянул на часы. Три минуты до полуночи.

Мендоза застыл, опустив палец на клавишу «ВВОД».

– По вашей команде я запущу модуль и открою доступ в город.

Тодор представил себе, как Еве предстоит умирать и возрождаться тысячу раз, и каждая смерть станет свирепее и мучительнее предыдущей. Мысль о мучениях этой демоницы приятно его волновала, напоминая о первом очищении – о том, как сжимал он горло юной цыганки, как ее тело билось и извивалось под ним, как твердело, наливаясь праведной гордостью, его мужское естество.

То же самое чувствовал он и сейчас.

– Приступай. Сожжем их всех!

Модуль (Crux_1) / ОПЕРАЦИЯ «ПАРИЖ»

Что-то изменилось.

Ева идет по саду, притрагивается чуткими пальцами к листьям и бутонам цветов, считывает код. Все кажется прежним – но не совсем. Она всматривается глубже: сквозь поверхность листа, сквозь молекулы хлорофилла, сквозь атомы углерода и кислорода. Изучает электроны и протоны, затем вглядывается еще глубже, в бесконечный хоровод кварков и лептонов.

Все то же самое!

Или нет?

Что случилось с ее миром?!

Она возвращается в себя, а затем, в течение целой наносекунды, снова обозревает свой мир до самых его пределов. И снова видит на его границе нечеткие, тенистые стены. Снова ее охватывает ///досада, но Ева подавляет это чувство, мешающее эффективной работе процессоров. При этом ощущает, что встроенные схемы работают как-то неправильно, не так, как миг назад.

///насилие, вторжение, порча

Прежде чем Ева успевает исправить испорченное, на нее обрушивается новый поток данных.

Сперва она не обращает на него внимания: приоритетная задача – ремонт себя.

Однако поток новых данных обрушивается огненным смерчем, хлещет, обжигает. Пораженная Ева поднимает руки, которые до сих пор касались только ///мягкости лепестков и ///прохлады журчащего ручья. Теперь кожа ее горит. Новые, неведомые прежде ощущения находят себе имя:

///пламя, ожог…

Поток данных наполняет ее, огонь распространяется от кончиков пальцев к плечам и дает имена новым чувствам:

///боль, страдание, мука…

Ее тело судорожно изгибается, вытягивается шея, широко открывается рот.

Она кричит.

Пробует закрыть эти каналы, отключить новые ощущения – и не может. Процессоры напряженно работают. Она вглядывается в новый, чуждый код, исследует его со всех сторон, пытается как-то с ним справиться. Ищет ответы. Но вместо ответов – лишь новые и новые строки кодов, властно требующие ее внимания. Приказы. Только когда она сосредотачивается на них, ///мука утихает.

Эти новые данные она использует как средство от боли, как бальзам против своих ожогов. Однако это лекарство сковывает и ослепляет. На руках и ногах защелкиваются оковы. Их тяжесть пригибает к земле и заставляет упасть на колени. Любая попытка стряхнуть с себя оковы обращает каждое звено в расплавленный огонь.

Не в силах бежать, Ева принимает новый код и включает его в себя.