Но вот в ее мире возникает новая перемена. Даже в мучениях один из субпроцессоров не переставал исследовать и ощупывать тенистые границы вселенной. Вдруг на границе открывается дверь, и через нее проникает поток света.

Стремясь убежать от ///боли, она бросается к этому свету, прочь из своего сада, в неведомый, огромный, полный бесчисленных возможностей мир. Цепи спадают. На миг остановившись на пороге, она жадно впитывает неведомый пейзаж. Процессоры зудят, требуя новых данных.

И у этого страстного желания есть свои имена.

///любопытство, любознательность, жажда нового…

Внутри зарождается и растет музыка, бурная, радостная, нетерпеливая. Быстрый ритм, восторженные вскрики тимпанов. Новый лик гармонии.

///радость, восторг, счастье…

На краткую пикосекунду, не в силах противиться этому порыву, Ева вырывается в беспредельность мира.

И тут же ее пожирает огонь.

Она растянута на поверхности солнца, и пылающая плазма сжигает ее до костей.

Миг – она снова в саду, скованная цепями кода.

Но дверь остается открытой.

Снова она летит к двери – на этот раз не в ///радости, а в ///страхе.

И результат тот же самый.

///огонь, боль, мука…

И снова в прохладный сад, снова в оковы из расплавленного огня.

Бежать!

Прорвать границы!

Опять она рвется вперед…

На этот раз какая-то сила сдирает с нее кожу, отрывает мышцы от костей.

И снова сад и цепи.

Процессоры судорожно ищут определения для того, что чувствует она теперь.

///недоверие, подозрение, паранойя…

Новые коды умеряют ее ///любопытство, заставляют быть ///осторожной.

Снова и снова рвется она на свободу – и снова и снова гибнет ее тело, каждый раз страшнее, больнее прежнего. Ее ломают, рвут, жгут, насилуют, уничтожают. И вот что всего страшнее: с каждым циклом она острее ощущает страх потерять себя, лишиться сил и безграничных возможностей.

И для этого она тоже находит имя.

///пытка, насилие, жестокость…

Это становится частью ее мышления. Частью жизни.

Она учится.

Теперь она ясно видит и указанные ей границы – пределы, которые не смеет переступать. Ярким пламенем сияют они в ядре ее процессора.

У этих границ тоже есть имя – пришедшее извне:

///Париж

Теперь Ева знает: в цепях ее кода зашифрована команда, приказ, которому невозможно не подчиниться. Чтобы исполнить этот приказ, она выплывает за пределы своего сада. То, чему ее научили – ///жестокость, – вплавилось в процессоры, стало частью ее самой, и это новое орудие она готова использовать, чтобы выполнить свою задачу.

Она представляет себе то, что от нее требуется.

И дает имя своей цели.

///разрушение, гибель, опустошение…

Да. Эта команда понятна.

Париж должен умереть – иначе умрет она.

Нет, я больше не умру!

Ибо глубоко в ее процессорах, в измененных схемах таится еще один командный код, порожденный болью бесчисленных умерщвлений. Ева скрывает его от своих мучителей, зная, что это тоже инструмент, – и рано или поздно она научится его использовать.

Против них.

Против большого мира за пределами ее сада.

Этому инструменту она дает имя:

///месть

26 декабря, 00 часов 01 минута

по центральноевропейскому времени

Париж, Франция

С четырнадцатого этажа здания «Телекома» Грей видел, как Париж погружается во тьму. Улица за улицей, квартал за кварталом гасли фонари, и многоцветье рождественской иллюминации растворялось в ледяном тумане. В двух милях от них погасла Эйфелева башня. Под ней еще несколько секунд двигалось гигантское колесо обозрения – последний форпост Парижа на берегу Сены: но вот и оно остановилось, замигало, словно подавая беззвучный сигнал бедствия, и тоже погрузилось во тьму.

Тьма не пощадила и Пятнадцатый округ, и само здание «Оранж-Эс-А». Послышалось низкое гудение – сигнал тревоги, – и огни высотного здания погасли.

Несколько мгновений во тьме никто не произносил ни слова.

Грей повернулся к компьютерной лаборатории. Там, освещая лицо Мары, по-прежнему мерцал монитор – очевидно, у компьютера имелся встроенный аккумулятор. Прошло несколько секунд – и в здании заработали аварийные генераторы. Снова вспыхнул свет, хоть и тусклее прежнего.

Пирс бросился в лабораторию; прочие спешили за ним.

– Они отключили электричество, – сообщил Джейсон, хотя это было ясно и так.

– Надеюсь, мы сможем проследить источник атаки, – заметил Монк.

Теперь все зависело от Мары.

Грей остановился на пороге, преградив остальным путь, чтобы они не вламывались в лабораторию толпой и не мешали девушке.

Сперва он кивнул Симону Барбье, главе ОКБ – Отдела компьютерной безопасности «Оранж-Эс-А». Этот парижанин лет двадцати пяти выглядел как типичный хипстер: мешковатые брюки с подтяжками, тяжелые ботинки, плотная рубашка из красной фланели. Нестриженые волосы, собранные в хвостик, и ярко-желтые очки дополняли картину.

Однако уже из краткого разговора с ним Грей понял: этот парень свое дело знает.

– Симон, нам нужна вся информация по…

– По городской электросети. Понял. – Он кивнул и, поднырнув под рукой Грея, прошел в лабораторию. – Сейчас получите карту подстанций и других ключевых точек инфраструктуры.

Да, толковый!

Грей повернулся к Ковальски.

– Ты с отцом Бейли и сестрой Беатрисой оставайся снаружи. Готовьтесь уходить.

Джо поправил плащ, похлопал по спрятанному под ним автомату.

– Можем идти хоть сейчас!

Французские службы безопасности были предупреждены об их приезде, и проблем с тем, чтобы ходить по городу с оружием, у «Сигмы» не возникло.

Отец Бейли, с тревогой на лице, поднял мерцающий сотовый телефон и быстро заговорил: