Встав, он подошел и обнял ее сзади.

— Только представь, — сказал он, потираясь носом о ее ухо. — Еще несколько дней, и мы будем сидеть перед горящим камином в «Пиллар-энд-пост-инн».

— Да.

— Будем завтракать в постели. А может, и обедать. Как тебе это нравится? А если будешь хорошо себя вести, может, получишь и десерт.

В ответ она утомленно опустила голову ему на плечо. Кевин Коннелли чувствовал настроение своей жены не хуже, чем собственное, и тут же отпустил ее.

— Что с тобой, крошка? — спросил он. — Мигрень?

— Может, начинается, — сказала она. — Надеюсь, что нет.

Повернув супругу лицом к себе, Коннелли нежно поцеловал ее сначала в один, потом в другой висок.

— Тоже мне идеальная жена, да? — сказала она, подставляя губы.

— Ты в самом деле идеальная жена. Моя идеальная жена.

Улыбнувшись, она снова опустила голову ему на плечо.

Раздался звонок в дверь.

Мягко высвободившись из ее объятий, Кевин миновал коридор и спустился по лестнице. За спиной он слышал тихие шаги Линн, идущей намного медленнее.

Перед входной дверью ждал человек с большим пакетом.

— Мистер Коннелли? — спросил он. — Распишитесь здесь.

Коннелли расписался в указанном месте и взял пакет.

— Что это? — спросила Линн, когда он поблагодарил и закрыл дверь.

— Не знаю. Хочешь открыть?

Коннелли отдал ей пакет и с улыбкой стал наблюдать, как она срывает упаковку. Появился целлофан, затем широкая красная лента и наконец бледно-желтая плетеная солома.

— Что там? — спросил он. — Корзина с фруктами?

— Это еще мягко сказано, — удивленно ответила Линн. — Взгляни на этикетку. Красные груши из Эквадора! Ты хоть представляешь, какие они дорогие?

Коннелли улыбнулся, увидев выражение ее лица. Линн обожала экзотические фрукты.

— Кто мог прислать их? — спросила она. — Я не вижу открытки.

— Она тут, совсем маленькая, воткнута сзади. — Коннелли извлек из соломенного плетения карточку и вслух прочитал: — «Поздравляем с приближающейся годовщиной свадьбы. Желаем всего наилучшего».

Линн прижалась к нему, забыв о головной боли.

— От кого это?

Коннелли отдал ей открытку. На ней не было имени, лишь выдавленный фирменный логотип «Эдема». Линн широко раскрыла глаза.

— Красные груши! Откуда они могли знать?

— Они знают все.

Линн тряхнула головой и начала срывать целлофан с корзинки.

— Не так быстро, — с притворным возмущением сказал Коннелли. — Мы еще не закончили кое-какие дела в спальне.

Теперь и ее лицо озарила улыбка. Отложив корзинку, она пошла следом за мужем наверх.

Лэш быстро и без особого интереса взглянул на часы. Потом еще раз — уже с недоверием. Без пятнадцати шесть. Ему казалось, что прошло всего несколько минут с тех пор, как Тара, сославшись на запланированный визит к врачу, ушла из его кабинета, хотя тогда было примерно четыре.

Он вытянулся в кресле, глядя на заваленный бумагами стол. Неужели он в самом деле жаловался на недостаток информации? Теперь ее было столько, что хватило бы на целую армию.

Тот факт, что Торпы и Уилнеры умерли ровно через два года после подбора пары, стал крайне существенным элементом головоломки — нужно было лишь подогнать его к остальному. Впрочем, Лэш понимал, что при таком объеме данных сегодня ему вряд ли удастся сделать это.

Он снова посмотрел на стол, и взгляд его упал на папку с надписью: «Торп, Льюис. Опись процесса». Лэш уже просмотрел содержимое — похоже, это был автоматически сгенерированный перечень всех систем «Эдема», с которыми контактировал Торп. Он начал перетряхивать бумаги, пока не нашел такую же папку Линдси. Потом, подойдя к коробкам у противоположной стены, он принялся искать там, пока не обнаружил аналогичные описи для Уилнеров.

Не исключено, что Сильвер был прав и за эти выходные ничего не случится. Если и в самом деле где-то бродит убийца — возможно, охрана Эдема схватит его, прежде чем он успеет нанести удар. Впрочем, это вовсе не означало, что Лэш собирался сидеть сложа руки. Сравнение данных из этих четырех папок могло добавить новые фрагменты головоломки.

Сунув документы в кожаную сумку, он потянулся, после чего направился в кафетерий в конце коридора. Маргарет ушла, но ее сменщица с удовольствием приготовила ему двойной кофе-эспрессо. Несмотря на позднее время, в кафетерии было людно, и Лэш сел за столик в углу, радуясь, что в «Эдеме» работали в три смены.

Допив кофе, Лэш вернулся в свой кабинет, взял плащ и сумку и пошел к ближайшему лифту. Хотя он до сих пор слабо ориентировался в здании «Эдема», сейчас он, по крайней мере, знал, как добраться до вестибюля.

Стоя в очереди к пропускному пункту номер три, он вернулся к мыслям о суперпарах. Тара Стэплтон обнаружила, что третья из них — супруги Коннелли — была подобрана шестого октября две тысячи второго года. Если открытая им закономерность верна, это означает, что трагедия Коннелли — самоубийство или убийство — случится в ближайшую среду. С одной стороны, это давало чуть больше времени, а с другой — означало нерушимый предельный срок.

Среда. До ее наступления нужно было найти все недостающие фрагменты головоломки.

Оказавшись в начале очереди, он подождал, пока раздвинутся стеклянные двери, а потом вошел в овальную камеру. Привычка — удивительная вещь. Можно привыкнуть почти ко всему, сколь бы невероятным оно ни было. В лаборатории он наблюдал этот эффект на собаках, мышах, шимпанзе. Он использовал его в терапевтических целях. А теперь он сам стоял здесь, пример практического применения данного утверждения в…

Внезапно он осознал, что слышит вдали какой-то звон. Свет в камере, и без того яркий, стал еще ярче. Впереди, за вторыми дверями, он увидел бегущих людей. Что случилось — пожарная тревога? Какие-то учения?

Неожиданно по другую сторону стеклянных дверей перед ним возникли двое вооруженных сотрудников службы безопасности. Они встали, широко расставив ноги, преградив ему дорогу.

Он обернулся, ничего не понимая. Перед первыми дверями тоже стояли двое охранников. К ним уже бежали новые.

Послышался прерывистый электронный писк, и двери, через которые он только что прошел, раздвинулись снова. Охранники цепью шли на него. Лэш заметил, что один из них держит в руке парализатор.

— Что… — начал он.

Двое мужчин быстро и решительно выволокли его за двери. Остальные окружили их плотным кордоном. Лэш запомнил лишь ряд отрывочных картин: расступающихся удивленных людей из очереди, стены коридора, поворот — и пустую комнату без окон.