В этом году у меня накопилось столько тайных желаний, что я заранее сочувствовала Деду Морозу, которому выпадет посещать нашу семейку в новогоднюю ночь. Во-первых, мне очень хотелось, чтобы Снежана перестала на меня таращиться. Да, я знакома с её новым парнем. Мы дружили… Да и сейчас дружим. Наверное. Это же не повод есть меня глазами на каждом уроке испанского!

Похоже, Снежана ревновала Ромку ко мне. Очень глупо. Я же сама их познакомила, хотя было ой как непросто выдержать её насмешливый взгляд, а потом и восклицание:

– А я ещё сидела на тренинге и думала: где-то ж я встречала этого прикольного чувака с пятном!

Я думала, Ромка оскорбится, а он, наоборот, усмехнулся и бровь приподнял, как герой боевика.

Вторым моим страстным желанием было вернуть добрую и ласковую маму. Я понимала, что это невозможно. Что мамина доброта и ласка зависят от того, сколько спит Мишка. Тогда пусть это желание заменится на другое: хочу, чтобы Мишка стал подольше спать. Непонятно, правда, какое из этих двух желаний легче исполнить.

Мне очень хотелось, чтобы мама стал прежней хотя бы наполовину. Папа же вернулся ко мне! Стал таким, как раньше. Хоть и зашивался теперь на работе, потому что брал по две смены, отсыпаясь между ними по три-четыре часа на диванчике в диспетчерской, а всё равно ласково обнимал меня при встрече. Может, и мама когда-нибудь вернётся…

А третье желание было связано с Данкой… Пусть её память заработает! Пусть она станет не такой же великолепной, как раньше, но хотя бы посредственной. Как моя.

Пока что мы с Данкой мучились, готовясь к самым разным тестам. Несмотря на приближающиеся праздники, они подстерегали её почти каждый раз, когда Данка с Розой Васильевной ездила в школу на подготовку. Тесты казались мне хищными зверями, которые набрасываются на беззащитного путника, стоит ему зайти в лесную чащу. Некоторые Данины одноклассники давали зверям достойный отпор («Маша, опять полкласса написали на пятнадцать из двадцати!»), а некоторые, вроде Даны, страдали всё больше и больше.

Когда Ирэна звонила мне или писала: «Подготовьте Дану к тесту по такому-то предмету», я всякий раз гадала – кто нас ждёт? Волк или кабан? Или хитрая лисица? Ручных белочек – то есть заданий выучить стихи, которые можно было бы нарисовать на бумаге, – больше не попадалось. Однажды я спросила у Ирэны:

– Почему?

– Учить стихи наизусть может каждый, – фыркнула она, – это легко. Дети должны привыкать думать и запоминать то, что не рифмуется.

Я еле сдержала истерический смешок. Легко учить стихи?! Как давно она общалась с Данкой?

Возвращалась я теперь очень поздно. Забыв о времени, об усталости, я без конца натаскивала Данку ставить галочки в тех тестах, что я нашла в интернете. Все они были для первого класса, но я уже поняла, что в её школе первый класс приравнивается ко второму, если не к третьему, в моей обычной.

Потом мы читали вслух энциклопедию про животных, немного играли на испанском языке, раскрашивали буквы. Я старалась делать всё, чтобы учёба не опротивела Дане ещё до школы.

Однажды я возвращалась совсем поздно. Людей на улице было полно, так что я не боялась. Брела, низко опустив голову, и думала о диалоге, который случился у меня с Розой Васильевной.

Она поливала лимонное дерево в гостиной и на моё приветствие ответила лишь кивком. Я не сдержалась и выпалила:

– Роза Васильевна! Знаете, это очень трудно!

Она поставила лейку рядом с лимонным деревом, развернулась ко мне и скрестила руки на груди.

– Трудно, – запинаясь, продолжила я, – работать. Когда человек, с которым ты… ну как бы коллега… тебя ненавидит!

– Это вы о ком, Марья Николаевна? – насмешливо спросила Роза Васильевна. – А?

Её слова прозвучали так гадко, насмешливо и неискренне, что я съёжилась, словно она швырнула лейку мне в живот, и тихо сказала:

– Я вообще… Так… В принципе.

И убежала.

Сейчас я брела и мучительно размышляла: неужели она не понимает, что мне и так трудно работать с Данкой, а её плохое отношение накладывается на трудности и удесятеряет их… За что она меня ненавидит, в чём я так провинилась? Я могла бы попросить прощения, только она встретит его насмешками. «За что это вы извиняетесь, Марьниколавна, а?»

Возле моего подъезда темнела какая-то фигура. Похоже, человек кого-то ждал, но я инстинктивно нащупала в кармане мобильный. Кто будет нападать на прохожего, который говорит по мобильному и в любую секунду может заорать в трубку? Позвонить маме? Или Ромке…

Фигура двинулась мне навстречу, и я узнала его! Ромку!

– Привет, – изумилась я. – Давно ты тут?

– Нет, только что от тебя. Заходил к вам домой.

– А чего не позвонил?

– Боялся, ты скажешь, что ты на работе.

– Так вот я и на работе! – засмеялась я, а за мной и Ромка. – Зачем ты заходил? – поинтересовалась я.

– Принёс тебе схему, – небрежно сказал Ромка, – как по истории. Только по литературе. Горбунков сказал, у вас завал по текстам, темам. Попросил помочь со схемой. Но я всё сам сделал. Он мне только информацию давал. Точнее, сужал. Я ж разойтись мог аж до Средних веков. Он тебе завтра покажет. Или когда там у вас литра. А я решил, что тебе лучше схему с моими комментариями получить. Всё-таки я её составил.

Ромка снова поиграл бровями, как герой боевика, а потом полез во внутренний карман куртки и вытащил вдвое сложенный листок. Я наблюдала за его неловкими движениями, и тут до меня дошло, зачем он принёс схему сам. Он боялся, что Виталик выдаст её за свою! Ромке хотелось подчеркнуть, что он автор схемы, а значит, он умнее и сообразительнее Горбункова. Ох, какие же смешные эти мальчишки! Как важно им быть всех умнее, сильнее, крепче. В общем, быть первыми. Как это не похоже на женские отношения! Мне было бы абсолютно всё равно, что помогло Дане – орехи Розы Васильевны или мои методы. Лишь бы восстановились её способности…

– Вот! – Ромка развернул листок.

Тут полетел снег, мелкий, как крупа, и при этом мокрый.

– Подожди! – крикнул Ромка то ли снегу, то ли мне и принялся сдувать мелкие снежинки с листка, а они всё таяли и таяли.

Листок пропитался влагой в один миг, буквы поплыли.

– Дай! – протянула я руку.

– Нет, – помрачнел он.

Скомкал листок и сунул в карман.

– У тебя нет больше копий? – заволновалась я.

– Есть, конечно. Но дома.

Он вздохнул и замолчал. Мне захотелось его чем-нибудь утешить.

– Хочешь, пройдёмся по двору? – предложила я. – Поболтаем немного. А то в школе не получается.

– Я думал, ты этого не замечаешь, – сердито сказал Ромка.

– Замечаю, конечно, – вздохнула я. – Но у меня столько работы… Ладно, идём…