замешательством. Он только что явно возбудился, почему вдруг… Ван Ян отбил её руку и уселся обратно на диван:

– Джессика, знаю, это событие слишком внезапное для тебя, и на то как будто нет причин… Но это не так, мы действительное не подходим друг другу, только не принимай близко к сердцу!

Джессика удручённо схватилась за голову. Как ему удаётся так хорошо играть! Даже сейчас, когда она проявила такую инициативу, он умудрился так хорошо сыграть… С трудом переводя дыхание, она надула щёки и уставилась на его абсолютно спокойное, не выражавшее никаких эмоций лицо, как вдруг усмехнулась:

– Эй, не наигрался? Я ведь и рассердиться могу, правда могу… Ян! Ты наигрался?

– Я и не играю, – вздохнул Ван Ян, качая головой с серьёзным видом. – Джесси, между нами всё кончено.

– Ха, не верю! – Джессика, ухмыляясь, подошла поближе, положила одну руку на бедро, другой приподняла подбородок Ван Яна и долго молча смотрела ему в глаза. Глаза её мало-помалу стали влажными, она дрожащим голосом сказала:

– Скажи на этот раз правду! Мы расстаёмся? Я серьёзно, забудь про фильм, скажи правду! Здесь и сейчас! Мы… расстаёмся?!

Ван Ян немедленно кивнул, ответив:

– Да!

Джессика не сдержала крик:

– Нет!

– Это правда, – вздохнул Ван Ян.

– Нет, точно нет… – замотала головой Джессика, из глаз бесконтрольно хлынули слёзы. Да как они могут расстаться?! Она в растерянности поглаживала волосы, в голове царила пустота. Ноги, не слушаясь её, попятились назад, она случайно наступила на свою соломенную шляпу, инстинктивно съёжилась и тотчас упала задом на пол.

– Это правда, Джессика, правда, – по-прежнему спокойным тоном говорил Ван Ян.

Джессика оцепенело смотрела на него и видела перед собой лишь равнодушное, бесчувственное лицо. Её наконец охватили страх и тревога. Он должен был подлететь к ней и с улыбкой сказать: «Ой, Джесси, ты в порядке? Какая ты всё-таки милая растяпа». Но сейчас он… Неужели правда? Невозможно! Как так, ведь им явно предстояло скоро пожениться…

– Ян, не ври мне, не ври… – не в силах принять правду, бормотала она.

С последней надеждой уставившись на него, она с дрожью в голосе произнесла:

– В последний раз спрашиваю, Ян, не ври мне, ладно? Не ври, это правда?

Слушая её почти плаксивый голос, Ван Ян, даже не глядя на неё, понимал, как ей сейчас горько, что её сердце вот-вот взорвётся. Он чуть не удержался, чтобы сказать: «Неправда», но требовалось ещё немного потерпеть… Как с уколом. Он кивнул, сказав:

– Это правда. Мне жаль.

– Что ты несёшь?! Что ты несёшь… – безудержно закричала Джессика, чувствуя слабость во всём теле. Перед глазами проносились фрагменты прошлого, а она растерянно кричала:

– Что ты несёшь…

«Привет, меня зовут Ван Ян», «Я защищу тебя, больше тебя никто не обидит!», «Ты Джессика Альба?», «Джессика, давай встречаться?», «Ты – моя мечта», «Джессика, мы поженимся! Ты согласна выйти за меня?», «Если у нас будет дочь, я хочу назвать её Джуно», «Дорогая, я люблю тебя!»…

Не получив от него письма, она несколько месяцев горевала и не могла этого забыть, даже когда выросла; в тот день, когда они вновь встретились, она в таком возбуждении возвращалась домой, что ей хотелось кричать; после того Дня благодарения она, совершенно лишённая сонливости, всю ночь не смыкала глаз; удостоверившись в своей “беременности”, она боялась, что это может оказаться ошибкой; она не находила себе покоя, пока он сидел несколько месяцев в тюрьме…

Но в остальное время она каждый день проживала в радости и счастье, и он тоже был счастлив, они точно друг друга любили… Почему внезапно надо расстаться?

– У-у! – Джессика вдруг зарыдала во весь голос, с лица закапали слёзы, она кричала: – Зачем расставаться… У-у, мы… мы…

Она без конца колотила руками по полу, развалившись на нём, и сбивчиво кричала в слезах:

– Мы с детства были вместе, у-у, мы собирались пожениться, завести детей, зачем, у-у… Идиот, идиот… У-у…

Слушая её горький плач, Ван Ян немедленно убрал показ ужастика перед собой. Они должны вместе выдержать! Он смотрел, как она убивается горем на полу, как от рыданий её глаза краснеют и тухнут, как слёзы заливают всё лицо, как дрожат губы… У него больно сжалось сердце, руки крепко вцепились в диван, он хотел осчастливить её, однако сейчас он махом довёл её до слёз. Чёрт, принесёт ли это в конечном счёте пользу? Ведь Андреа бы так не ревела…

Он непоколебимо сидел и хранил молчание. Раз дело дошло до такой степени, пускай она ещё немного прочувствует это состояние…

– У-у-у, я… ты… у-у… – Джессика бросила на него взгляд. Это её увядшее, растерянное лицо заставило Ван Яна испытать не меньшую душевную боль, чем испытывала она. Она долго ревела, пока не покрылась холодным потом, лицо и губы уже посинели, свернувшееся калачиком тело неожиданно задёргалось, она по-прежнему хрипло плакала:

– У-у-у…

– Боже, Джесси! – Ван Ян молниеносно подлетел, сел на пол, плотно обнял дрожавшую Джессику и, прижавшись лицом к её волосам, торопливо произнёс: – Это неправда, я играл, ты меня раскусила, всё из-за фильма, я хотел заставить тебя почувствовать горечь расставания, но нет никакого расставания, нет! Я люблю тебя! Я всё в тебе люблю! Дорогая, я люблю тебя.

Джессика ошарашенно глядела на его ласковое лицо, слёзы по-прежнему безостановочно лились, губы подёргивались, не в состоянии что-либо сказать. Неожиданно она взмахнула правой ладонью и влепила Ван Яну смачную пощёчину. Удар был нанесён с такой силой, что на его лице мгновенно появился красный отпечаток ладони.

– Ван Ян! Как ты мог так поступить?! Ты совсем ополоумел, ты… – Джессика пыталась вырваться из его объятий, её переполнял гнев. Не было ни огорчения, ни приятной радости, осталось только пылающее пламя гнева! Сердце испытало настолько сильную боль, что она лишилась дара речи. Казалось, будто всю радость за прошедшие годы стёрли. Она, пыхтя, выругалась:

– Хочешь расстаться? Я согласна! Мы расстаёмся! Пошёл в жопу, скотина…

Ван Ян продолжал мёртвой хваткой обнимать её. Эта жгучая девчонка всегда была очень сильной, а теперь, в порыве ярости, она пустила в ход неисчерпаемую богатырскую силу. Он почти не мог сдерживать её. Ощущая боль в щеке и душе, он закричал:

– Виноват! Я скотина! Но выслушай мои объяснения, ты знаешь, это было ради фильма, я хотел помочь тебе пережить это состояние.