— Промыть-то промыли, да небрежно, торопились, — пояснил адвокату Турецкий. — Лазарь, Санитар срочно нужен, а вы телитесь. Уйдет, искать будете. И он наверняка уже в курсе того, какой вы тут гигантский «шмон» учинили, народу-то — видал, сколько собралось вокруг?

— Но ведь его ищут уже! — возразил Дорфманис.

— Трупы в моргах ваших ближайших, сколько их ни есть, проверьте. И поинтересуйтесь, не привозили ли накануне в крематорий неопознанный труп?

— Да, это так, надо, действительно, Саша, — закивал адвокат и заторопился наверх.

— Она? — спросил Турецкий у криминалиста.

— Она самая, — улыбнулся тот. — Как вы додумались?

— Ну, во-первых, я подумал, что в этом пустом помещении, где чувствуется неприятный запах, они вряд ли режут кур или колют поросят. А, во-вторых, если бы мне предложили спустить с человека шкуру, лучшего места во всем доме я, пожалуй бы, и не нашел. Тихо, спокойно, никто не мешает. Кричи — не кричи, каземат, да и только. Пыточная камера.

— Все правильно. Соответствует задаче. Но сразу увидеть, это… я бы сказал…

— А у нас говорят: живу давно. И, в принципе, если тут хорошо обработать бетонный пол, то, как его ни отмывай, что-то да осталось наверняка. А ваше мнение?

— Вы криминалистом не работали? — эксперт поднял голову.

— Я работал с гениями криминалистики. Наверняка знаете и помните… Иосифа Ильича Разумовского, например… Или Семена Семеновича Моисеева, был в Московской прокуратуре такой замечательный прокурор-криминалист.

— О-о! — эксперт лишь развел руками и с уважением покачал головой. — Это были… да!

— Почему — были? Они, слава богу, живы и здоровы. Старенькие только. Так и мы с вами тоже не молоды. Как, бывало, в прежние времена говорили? Раньше мы были молоды и красивы, а теперь мы, увы, не молоды…

Эксперт засмеялся.

С помощью Турецкого они отпилили от доски большой кусок с темными следами, и эксперт завернул его в целлофановый пакет. Поднялись в большой зал. Следователь уже знал от адвоката о найденных следах и с нескрываемым торжеством поглядывал на Игната Скулме. Но тот сидел с каменным видом — многолетняя школа за спиной все-таки. А вот двое, которые были помоложе, поглядывали на Хозяина с ясно написанной на лицах тревогой.

Им было отчего тревожиться. Следователь уже сообщил им, что ранее задержанные преступники уже дали свои показания, и «посещение» виллы Скулме вовсе не случайный, а вполне закономерный финал его преступной деятельности.

Так переводил Саше «текст» Лациса адвокат, и Турецкий кивал: может, оно в оригинале звучало не столь высокопарно, черт его знает. Лично он выбрал бы другую тактику «беседы». Но здесь — Европа, Гаагский и какой там еще? Страсбургский суд по правам человека… Ах, как вольготно под его крылом убийцам и отравителям! Если к «живой» политике они не имеют непосредственного отношения…

Но это была все-таки его личная точка зрения. Он мог ее «обнародовать», а мог — и нет. От этого ровным счетом ничего на свете не менялось…

Нельзя было исключить, что именно своевременная «подсказка» Александра Борисовича относительно «великого множества» юрмальских моргов ускорила продвижение следствия. Санитар, работающий в морге больницы в Булдури, звался Петрис. Характеризовался медперсоналом как мужик скандальный, подверженный алкогольному влиянию. Ну, то есть ничего необычного для профессионала в этой области медицины. Но его на службе не оказалось — рабочий день давно закончился. Действительно, было уже темно.

Младший следователь, помощник Лациса, с экспертом-криминалистом и двумя оперативниками выясния домашний адрес Петриса Звягиня и отправился к нему. Как и предполагалось уже, «грубая личность», по кличке Санитар, была если не в полном разборе, то близко к тому. Лыка он не вязал, но что-то все же соображал. И передвигаться не мог, ибо, как стало сразу понятно, постоянные стрессовые ситуации вынуждали надорванный вселенской печалью организм Санитара постоянно компенсировать свои издержки морального плана самым примитивным образом — с помощью водки и пива. В смеси, которая у каждого уважающего себя народа именуется «ершом».

С ходу привести его в чувство не удалось. И тогда постановили решать все вопросы без непосредственного участия Санитара, но в присутствии понятых. Которые, надо сказать, большой радости, не говоря об элементарном уважении к хозяину захламленной квартиры, не испытывали. Но зато в их глазах светилась однозначная мысль, выраженная единым словом: «Допрыгался». Хотя он не делал ни малейших попыток совершать какие-либо телодвижения.

Обыск, учиненный следственной группой, был кратким и результативным. Очевидно, Санитар, в силу ему одному известных обстоятельств, не выполнил ни одного указания большого Хозяина. А потом, по всей видимости, свой «разнузданный» образ жизни Санитар считал надежной «крышей» от всяких подозрений со стороны, как обычно говорится, «компетентных органов».

Среди предметов, обнаруженных в самых различных местах — под кроватью, в кухонном ящике среди ножей и вилок, на шкафу с одеждой и на вешалке в прихожей, — некоторые из них привлекли внимание оперативников тем, что они никак не сочетались с хозяином, которому якобы принадлежали. Ну, к примеру, узковатые для «богатырского» роста Санитара, дорогие, запачканные чем-то темным, похожим на следы засохшей крови, джинсы с лейблом очень известной фирмы и дорогим ремнем из крокодиловой кожи, продетым в антабки. Такие наверняка снимаются мародерами со своих жертв. Или найденная среди ножей и вилок, определенно золотая зажигалка с инициалами «Р» и «Б».

И, уже в довершение всего, снятый с мизинца медицинского работника, также золотой перстень с теми же, не соответствующими имени хозяина, инициалами. На случайность эта улика никак не тянула. И дурак бы сообразил, что «БР» — это Бруно Розенберг. Правда, этому факту требовалось еще и документальное подтверждение.

Дальнейший обыск выявил множество предметов, явно чуждых интересам Санитара, но, тем не менее, они были. Тончайшая шелковая мужская сорочка. Образцы прочей одежды, по всей видимости, реквизированной у покойников, еще не успевших занять свое последнее пристанище. А еще было обнаружено немало медицинских препаратов, назначение которых могла определить судебно-медицинская экспертиза. Ну и наконец, орудие производства, несколько десятков наборов шприцев, — не приобретенных в аптеках, а ворованных, конечно.

Созвонившись с Лацисом, помощник следователя принял решение транспортировать задержанного господина Петриса Звягиня для проведения дальнейших следственных действий в камеру предварительного заключения, где тот и должен был, в конечном счете, обрести духовную и физическую самостоятельность. А обнаруженные возможные улики преступления должны были пройти процесс опознания. И помощник следователя понял, что прямо с утра ему предстоит отправиться в Рижский драматический театр.

Но теперь вставал очередной, не менее важный, чем обнаружение улик, вопрос о местонахождении тела покойного художника. Описание его внешних примет у следствия имелось, однако никого похожего, как выяснилось в крематории, за последнюю неделю к ним не поступало, значит, Бруно Розенберг мог и сохраниться, исключительно благодаря попустительству Санитара.