Спиноза считает, что существует только одна субстанция и что она тождественна целокупности всего существующего. Она имеет два и только два атрибута: сознание (consciousness) и протяженность (size). Таким образом Спиноза изобретает дуализм свойств или характеристик, который должен был заменить картезианский дуализм субстанций. В отношении субстанции Спиноза монист. Рассел же утверждает, что наши высказывания о ментальных и физических событиях логически зависит от наших высказываний о содержании чувственных восприятий, которые он называет "чувственными данными". Согласно Расселу, чувственные данные в действительности не являются ни ментальными, ни физическими, но считаются таковыми только в зависимости от того, какие возможны способы их познания. Рассел не только отвергает картезианский дуализм, но и опровергает существование какой бы то ни было субстанции: ментальной или физической. Стросон доказывает, что если бы мы уже не обладали понятием личности (person) в целом, у нас не было бы понятия сознания как чего-то отличного от тела. Различение ментального и физического, проводимое нами в мысли и с помощью языка, логически зависит от нашего предшествующего знания личности (person) в целом, понятие которой идет вразрез с любым четким различением ментального и физического.

Один из вариантов двухаспектной теории иногда называют "нейтральным монизмом". Так, к примеру, называет свою теорию Рассел. Как и предполагается самим термином "монизм", этот взгляд отчасти означает, что существует только один вид сущностей. Подразумевается, что эти сущности "нейтральны" в отношении их ментального и физического описания. Например, в эту категорию попадают расселовские чувственные данные. И сейчас я рассмотрю некоторые разновидности двухаспектных теорий, выдвинутых в истории западной философии, в том числе и "нейтральный монизм".

Дэвид Юм, шотландский философ XVIII века, не применял термин "двухаспектная теория" или "нейтральный монизм" для характеристики своей теории сознания. Однако он полагал, что с помощью чувственного восприятия мы непосредственно знакомимся с классом сущностей, которые, по сути, не являются ни ментальными, ни физическими, а благодаря нашему знанию о них мы располагаем понятиями сознания и материи. По сути, с позиции юмовской эмпиристской эпистемологии невозможно иметь идею чего-либо, если не располагаешь в сознании определенными впечатлениями. И если мы спросим, чем, с точки зрения Юма, являются сознание и материя, то окажется, что сознание есть ничто иное как связка восприятий. А вот материя – просто фикция, постулируемая для объяснения самотождественности физических объектов, и говорить о самих этих физических объектах самих по себе – значит говорить о возможности определенных впечатлений. Сознания и физические объекты для Юма существуют, но они не являются картезианскими сущностями. Юм отвергает ту точку зрения, что сознания и физические объекты есть субстанции, и отказывается разделять вопросы о том, что они такое, и как мы можем узнать об их существовании. Любое утверждение о них следует объяснять, апеллируя к возможности идей и впечатлений. Сознания и физические объекты действительно самотождественны во времени, но отнюдь не как субстанции. Самотождественность сознаний и физических объектов во времени основывается на отношениях между содержаниями восприятий, которые придают сознаниям и физическим объектам их единство и связность. Эти отношения мыслятся посредством воображения – способности, благодаря которой возможно эмпирическое познание.

Название "нейтральный монизм" обычно употребляют в связи со взглядами Уильяма Джемса, североамериканского философа и психолога, который жил и писал на рубеже XX столетия. Верно, что джемсовский "чистый опыт" нельзя однозначно классифицировать как ментальный или как физический, но также верно и то, что именно чистый опыт делает возможной классификацию вещей на ментальные или физические. Тем не менее онтология сознания Джемса не столь ясна, как мы могли бы предположить по ярлыку "нейтральный монизм". К примеру, в своих знаменитых "Принципах психологии" он доказывает, что я (self) имеет структуру, состоящую из четырех частей: материального я, социального я, духовного я и чистого эго. Материальное я – это, в сущности, наше тело, но оно может охватывать и физические объекты, которые мы называем своими собственными, например, нашу одежду и дом. Социальное я есть то признание, которое человек получает от других. По сути, согласно Джемсу, у человека ровно столько социальных я, сколько есть людей, от которых он получает признание. Но наиболее интересным для наших онтологических целей оказывается объяснение Джемсом духовного я. По его словам, возможны самые разные воззрения о духовном я. На интуитивном или дофилософском уровне под ним скорее всего понимают осознание человеком содержания своих восприятий. Мы формируем понятие духовного я, когда думаем о себе как о мыслящем существе. Оно является продуктом рефлексии. Джемс высказывает догадку, что духовное я может оказаться ничем иным, как потоком нашего сознания, или, возможно, некоторой существенной или наиболее явной частью этого потока. Видимо, существует различие между активными и пассивными составляющими восприятия. Так, хотя я пассивно получаю данные чувств, я, очевидно, активно осознаю эти данные. Вероятно, духовное я и есть эта ментальная активность.

Спекуляции Джемса о духовном я основываются на интроспекции – направленном внимании на свои собственные ментальные процессы благодаря некоторой разновидности прямого внутреннего осознания или мысленного "наблюдения". Интересно, что согласно Джемсу, если мы достаточно внимательно занимаемся интроспекцией, мы заметим, что в интроспекции нам никогда не удается схватить сам акт самопроизвольного осознания. Все, что мы действительно осознаем, это некоторое телесное ощущение, в особенности связанное с головой и горлом. Отсюда следует, что то, что обычно принимается за духовную активность, на деле есть нечто физическое. То, что люди считают своим самым сокровенным я, на деле есть некоторые телесные движения, происходящие между головой и горлом. Чистое же эго – пустая фикция. Философы постулировали таковое по причине несовершенства традиционных эмпирических теорий сознания.

Отсюда не следует делать вывода, что Джеймс – философ-материалист. Он не материалист, не дуалист и не идеалист. Для него ощущения в действительности не являются ни ментальными, ни физическими, и не существует ни ментальной, ни физической субстанции. Его "радикальный эмпиризм" отчасти состоит в том, что для постулирования подобных субстанций нет никаких эмпирических оснований.

Нейтральный монизм, или двухаспектные теории сознания, имеет одно-единственное преимущество и один-единственный недостаток. Преимущество его состоит в том, что ему удается избегать недостатков материализма, дуализма и идеализма. Материалист склонен недооценивать реальность ментального, а идеалист склонен недооценивать реальность физического. Сторонники двухаспектной теории стараются отдать должное и ментальному, и физическому, не сталкиваясь с той метафизической трудностью, с которой сталкивается дуалист сознания и тела при объяснении каузального взаимодействия между двумя качественно разными субстанциями. А недостаток его состоит в том, что, как правило, не ясно, чем являются нейтральные сущности, постулируемые нейтральным монизмом.